Чёрное серебро (СИ)

— Слава Богу, что всё закончилось хорошо, — вздрогнула Анастасия. В её тёплых карих глазах промелькнула тревога. — Костя, как же ты нас напугал в тот раз! Я только представила, откуда вы прыгаете, и мне уже стало плохо.

— Да мы не спрыгивали, мам! Я же сто раз говорил. Мы смотрели и всё. Я только хотел…

— Что ты хотел?

Богдана затопила огненная лавина злости. Он резко вскочил, одним рывком стащив вздрогнувшего от неожиданности Костю с места за шиворот. Серые глаза вспыхнули, стали почти чёрными и прожгли брата.

— Совсем с ума сошёл?! Значит, ты теперь якшаешься с идиотами-сектантами, которые зовут себя полночниками и сигают с гор? Переломать себе руки и ноги захотел? Мало ты их в детстве ломал?

— Ничего я не собирался ломать!

Костя предпринял бесполезную попытку освободиться и изумлённо уставился на брата. Такого взрыва он не ожидал.

— Чего ты орёшь? Ничего ведь не случилось. Богдан, я просто был там! Я даже не брал в горы свой мотоцикл!

Но брат не слушал. Его ревность прошла, но вместо неё вспыхнул страх, который ледяной лапой сжал сердце.

— Может, я лучше сразу сам тебе шею сверну? — процедил Богдан, ощутимо тряхнув Костю за плечи. — Чтоб ты зря не напрягался?

— Богдан, — встревожено окликнула старшего сына Анастасия.

— Отстань, придурок! — сердито выкрикнул Костя и дёрнулся в сторону. Ему удалось освободиться из рук Богдана, но только потому, что того отвлекла мать. — Я думал, ты меня поймёшь, но, похоже, кленовый сироп не пошёл тебе на пользу! Совсем крыша поехала!

Обиженно глянув на брата, он быстро вышел из столовой. Богдан машинально двинулся следом, но вовремя взял себя в руки и остановился. Его трясло. От въевшегося в кожу ощущения угловатых плеч под собственными ладонями, а больше от страха, который никак не проходил. Он почти воочию видел хрупкое тело брата, которое слетает с упавшего мотоцикла и падает изломанной окровавленной кучей на скалы Полночной гряды, самого тёмного и зловещего места в горах.

— Чем он думал? Это же опасно до х… — Богдан осёкся, виновато покосился на мать и тяжело вздохнул. — Заработал три перелома в детстве, но ему всё неймётся.

— Он такой неугомонный, — с тревогой сказала Анастасия. Она прекрасно помнила, каким слабеньким был Костя в детстве. Худенький и большеглазый, он почти ничего не ел, но тем не менее черпал откуда-то достаточно энергии, чтобы ни минуты не сидеть на месте. И благодаря этому постоянно находил себе приключений на одно место.

— Балованный он у нас, Стася, — строго сказал Вадим. Он посмотрел на старшего сына с одобрением, явно довольный его недавней красноречивой реакцией на безрассудное поведение брата. — Может, хоть ты его образумишь, Богдан.

— Но не так резко, — попросила мать.

— Я поговорю с ним.

Богдан не стал откладывать дело в долгий ящик. Он знал, где следует искать брата. Костя, когда злился, убегал на террасу, расположенную на крыше дома. Даже в хорошем настроении он часто сидел там со своими неразлучными книжками, а ночью любил подолгу смотреть на горы. Богдану всегда хватало пары минут, чтобы бросить равнодушный взгляд на алеющие в закатном сиянии пики гор, и в такие минуты он особенно чувствовал свою непохожесть с братом. Это вызывало глухое раздражение, и Богдан тут же настойчиво отметал все мысли о том, что Костя не его родной брат. Да, это тощее ясноглазое чудо было приёмным в семье Стармановых. Его родители погибли в автомобильной катастрофе, когда Косте был всего год. Отец Кости был напарником Вадима по бизнесу и лучшим другом. Вадим и Анастасия, не колеблясь, усыновили осиротевшего мальчика, оставшегося без родных. Богдану было шесть, но он помнил, как впервые увидел маленькое существо, которое уставилось на него доверчивыми ярко-голубыми глазами и навсегда покорило беззубой улыбкой. Костя не обладал фамильными чертами Стармановых и не был похож на него, своего старшего брата, однако это было совершенно неважно. Богдан был готов быстро разобраться с любым идиотом, рискнувшим сказать ему в глаза, что этот парень для него чужой.

Начинало вечереть и горы окутало прозрачной дымкой. Они были совсем близко, и казалось, что до них можно дотянуться рукой. Богдан не ошибся. Костя был на крыше. Он сидел на низкой деревянной скамейке и смотрел на горы.

— Злишься?

Богдан сел рядом. Скамейка была слишком маленькой для двоих, и плечи братьев сразу же соприкоснулись, послав электрический разряд по телу старшего.

— На тебя? — покосился на него Костя. — Нет, не злюсь.

Он замолчал и опять уставился на горы. А Богдан смотрел на него. На густую прядь тёмных волос, упавшую на щёку, на изящные острые скулы, на изгиб стройной спины, обтянутой тонкой футболкой. Неожиданно у него перед глазами снова промелькнуло страшное виденье: окровавленное тело брата, неподвижно лежавшее на скале. Богдан вздрогнул. В нём опять всколыхнулась злость.

— Ты правда ждал моего одобрения? — холодно спросил он, не слишком пытаясь подавить негативные эмоции.