Чёрное серебро (СИ)

— Нет, Богдан, — покачал головой Костя. — Так будет лучше. Мне правда надо собраться с мыслями. Произошло слишком много всего, и теперь — по крайней мере для начала — нам обоим нужно успокоиться. Возможно, потом…

Он хотел продолжать, думая, что сможет хоть немного объяснить, что чувствует, но, посмотрев на Богдана, осёкся. У брата было абсолютно равнодушное незаинтересованное лицо. Похоже, он даже не слушал. Словно всё, что только что было сказано, не имело для него никакого значения.

— Костя, — по-прежнему негромким голосом произнёс Богдан. — Я уже просил тебя вернуться. Не заставляй меня повторять. Ты всё равно никуда отсюда не уйдёшь.

— Это угроза?

Костя вскинул голову. Его губы скривились в горькой улыбке.

— Ты меня заставишь?

— Заставлю, — решительно подтвердил Богдан. — Можешь не сомневаться.

Глаза брата напоминали серые льдинки. У Кости сжалось сердце от глухой тёмной тоски. Всё это они уже проходили. Но не так. Сейчас всё было намного хуже.

— Богдан, это даже не смешно. У тебя ведь не получится посадить меня под замок. Мы уже не раз об этом говорили.

Костя поднял сумку и сжал ремешки, не замечая, как от напряжения белеют его пальцы.

— Точно, не раз, — процедил Богдан. — И всё это время я пытался вдолбить тебе, что ты зря мне не веришь.

Он быстро подошёл, выхватил у брата сумку и зашвырнул её в угол. А потом схватил Костю за руку. Не настолько сильно, чтобы это причиняло боль, но и не оставляя почти никаких шансов на то, чтобы вырваться.

— Перестань!

В голосе Кости прозвучал гнев, сквозь который пробивались недоверчивые нотки. Он до последнего не верил, что дойдёт до такого.

— Отпусти меня!

Рванувшись изо всех сил, Костя едва не освободился, но Богдан перехватил его опять, вцепившись в воротник куртки обеими руками.

— Я никуда тебя не отпущу. Не позволю навредить себе. Если для этого мне придётся связать тебя, я это сделаю. Понял?

— Я не самоубийца! Ты тоже должен это понять! Да отпусти же меня, придурок!

Богдан отпустил куртку и схватил брата за плечи. Он явно не собирался отступать и менять свою точку зрения. Костя не хотел драться, но его охватила злость, которая оказалась сильнее доводов рассудка. Он понимал, что ему будет не под силу тягаться с братом, но сейчас, когда обида и ярость брали верх, совершенно об этом не думал. Освободив руку, он ударил Богдана локтем в бок, и неожиданно очутился на свободе. Богдан его отпустил. Костя рванулся вперёд, мимоходом вспомнив про сумку, но тут же отметая все мысли о ней, как совершенно лишние и несвоевременные. Помчавшись к двери, он уже почти достиг порога, когда внезапная догадка заставила его вздрогнуть и остановиться. Богдан его не преследовал. Неужели ему было настолько больно?

Богдан действительно не стал организовывать погоню. Он стоял на своём месте и смотрел на него с подозрительно-спокойной улыбкой на губах. Костя не понимал, что происходит, но подсознательно чувствовал, что ничего хорошего. Потянувшись к двери, он открыл её одним рывком и тут же попятился назад. На пороге стояли двое высоких широкоплечих мужчин. Они были одеты в неброские тёмные костюмы и выглядели слишком внушительно для того, чтобы их можно было просто оттолкнуть или отодвинуть в сторону. Незнакомцы молча смотрели на Костю, не отступая ни на шаг. Костя тоже замер на месте, чувствуя, как всё холодеет у него внутри. А потом его настиг голос Богдана:

— Не выпускать.

Короткие слова ударили не хуже тяжёлой оплеухи. Костя был ошеломлён появлением незнакомцев, подсознательно понимал, кто они и зачем тут появились, но слова брата подвели окончательную черту, сделав всё ещё хуже. На короткую секунду у него потемнело в глазах. Медленно обернувшись, он посмотрел на Богдана.

— Ты… Ты нанял для меня тюремщиков?

Его голос сел, утратив на время даже нотки обжигающей злости.

— Это охранники. Они необходимы здесь, и они здесь останутся.

В голосе Богдана тоже не было излишних эмоций. Он сдерживался, отдавая предпочтение холодной невозмутимости.

— Значит, ты был прав, окрестив меня мышью, — бездумно усмехнулся Костя. — Мышью в мышеловке.

— Ты в безопасности, — у Богдана дрогнули губы.

— Я в клетке. И, судя по всему, в следующий раз ты посадишь меня на цепь как собаку.

Костю затрясло. Его движения стали резкими и нервными. Шагнув вперёд, он обошёл Богдана и направился за своей сумкой, а когда взял её, остановился и посмотрел на застывших на пороге охранников. Они не двигались и молчали, демонстрируя полную незаинтересованность проблемами хозяев, но Косте всё равно стало стыдно. Совершенно посторонние люди стали свидетелями этого безумия, которое устроил его брат, но в котором были виноваты оба.

— Ты вот-вот переступишь черту, Богдан, — отрывисто сказал Костя, бросив взгляд на брата. — Подумай об этом сейчас, потому что потом будет поздно.