Чёрное солнце

Контрреволюция не всем как людям, а каждому как у людей,

И лучшие чувства давно не с нами,

Доскреблись до чистилищ, разбирая завалы,

И, как водится, в след за погибшими львами,

Бредут, разбирая их кости шакалы, – говорил Сердобов, забредя под обветшалую корягу брошенной подворотни, в дремучих трущобах которой блуждали мрачные потёмки, неприкаянные души и коты, среди которых Маркел чувствовал себя хорошо. Поэтому без опасений он достал из куртки опробованную бутылку, страстно припав к её стеклянному горлу.

Северный ветер рвёт ваши тени – Че Гевара, Вальтер, Гарри Поттер и Ленин,

Контрреволюция добра и гуманна, но очень туманна и непостоянна,

Есть в демократии что-то такое, до чего не приятно касаться рукою,

Хрипит перестройка в отвоёванных кухнях, ждёт когда эта стабильность рухнет… – вымолвил он и переступив через мутную рытвину лужи, безбоязненно зашагал по чащобе разбойничьих задворок.

И только, и только, осенний дождь в окно!

О сколько, ты знаешь, сколько, мне без тебя дано? – еле слышно пропел Сердобов, вкушая премудрую горечь водки и всего себя отдавая дождю.

Утонул наш Титаник, в шампуне и водке,

Тусуясь на майках дешёвой рекламы,

Попса носит модные косоворотки,

Пробитые кровью погибшей Нирваны,

Поглупевшее время, заела икота,

Я тоже буржуй и у меня есть холодильник,

Пятнадцать гитар, осень, ночь и будильник,

Но мне не до сна, изо рта лезут ноты, – изрёк Маркел, рассматривая перед собой мрачные обличья воспоминаний и скитавшуюся вместе с ним ночь.

Дураки называют нас совестью рока,

Циники видят хитроумный пиар,

А я не желаю дохнуть до срока,

У меня в глотке рвёт связки дар,

Всё возвращается на круги своя,

Рок-н-ролл это когда-то ты, да я!

Но контрреволюция вечно с тобой,

Лежит в постели третьей ногой,

Сексуальной ногой, виртуальной ногой, да уж… – разочарованно вздохнул он, глотая просветляющий хмель алкоголя и теряясь в поэзии дождя и кривых зеркалах пропащего захолустья.

И только, и только осенний дождь в окно…

О сколько, ты знаешь, сколько мне без тебя дано!

И только, и только осенний дождь в окно…

О сколько, ты знаешь, сколько мне без тебя дано!

И только, и только осенний дождь в окно,

О сколько, ты знаешь, сколько мне без тебя дано… – вторил Маркел, касаясь дождя, сливаясь с его отшельнической душой и пропадая, растворяясь бесследно в этом несчастном дожде.

Глава 9. Никакого убийства на сегодня

Океан ослепительной белости размывал чёрные берега потёмок. Растерянно перебирая босыми ногами Семён Эдуардович Жуляк шёл к белейшему чуду и, оно ласково объяло розовое, изнеженное дорогими маслами, шёлковыми халатами и восхитительной пеной джакузи, тело набожного работника торговли. Разомлелый он блаженно полоскался в этой сказочной неге, но внезапно, по какой-то чудовищной издёвке, исполинской башней, выгромоздилась из-под земли отрезанная голова Феди Грязного. Ощерившись отвратительной улыбкой посинелых губ, она злорадно прокричала ошеломлённому свояку: «Просыпайся Сёма, ты не в сказке, ты в аду!!!»