Черное солнце

– Сержант Посевкин, – я открыла толстую Книгу службы в алом коленкоровом переплете с золотым тиснением, – здесь указано, что последние два месяца, а интересуют нас именно они, поскольку в этот период начал сходить снежный покров, вы ходили дозором 68 раз. И это не считая выездов по сработкам сигнализационной системы. Следовательно, сержант, я предлагаю вам обратиться к элементарной логике. Плот с покойником никак не мог появиться на участке вашей заставы раньше, чем началось таяние снега. Соответственно, лед у побережья вскрылся, Лена тоже «пошла». А это значит, что найденный вами только позавчера плот торчит в этих чертовых завалах плавника уже как минимум месяц?

– Никак нет, товарищ…

– Обращайтесь ко мне – товарищ майор.

– Товарищ майор, если бы он, в смысле плот, появился там раньше, то Хасан…

– Не стройте из себя цацу! – рявкнув, прервала я его. – Сама служила инструктором службы собак и потому прекрасно представляю, как все это выглядит.

– Товарищ майор, – голос сержанта дрогнул, и он бросил тоскливый взгляд на настенный календарь, – еще 17-го не было там никакого плота. Точно.

– Почему вы так уверены? – спросила я с вызовом.

– В тот день мы с напарником, ефрейтором Лопехо, останавливались на перекур именно на том самом месте. Я хорошо запомнил, потому что в этот день мы задержались там дольше обычного.

– Почему? – спросила я.

– Мы поспорили. Видите ли, мне давно не писала невеста, и вот Лопехо высказал предположение…

– Понятно, – прервала я его, – то есть вы были заняты спором, эмоции кипели. Ясно. А где все это время, пока вы выясняли отношения, была собака?

– Я и хотел вам доложить. Хасан постоянно крутился рядом, все валуны облазил и вел себя абсолютно спокойно, словом, как обычно. А уж он не пропустил бы такой объект.

– Вы уверены? (Глупый вопрос, сама на месте сержанта с пеной у рта утверждала бы то же самое.)

– На сто процентов.

– Как же в таком случае могло получиться, что плот находился в акватории заставы самое малое трое суток? По крайней мере, как утверждают эксперты, давность окоченения тела именно такая, – гнула я свою линию.

– Давность окоченения? – искренне удивился Посевкин. – А вы само тело видели?

– Конечно, – на всякий случай соврала я.

– В таком случае вас ничего в его облике не удивило? Да это же просто чья-то глупая шутка! – усмехнулся сержант.

– Посевкин, не наглей, здесь вопросы задает товарищ майор, – приструнил его начальник.

– Ну, товарищ капитан, не было там плота!

– Ладно, сержант, свободны. Пока, – отпустила я его, не удержавшись напоследок от милицейского штампа.

На селекторной установке, молчавшей до сей поры на столе начальника заставы, вдруг раздался зуммер. Омулев проворно схватил трубку и, нажав кнопку, стал внимательно слушать, изредка кидая на меня многозначительные взгляды. Потом положил трубку и воззрился на меня.

– Ну? – не выдержала я. – Что там опять стряслось?

– Звонил Мороз. Говорит, если все же предположить, что наш покойник всплыл с подводной лодки сравнительно недавно, то нужно искать аварийный буй. Он вспомнил, что при возникновении внештатных ситуаций на подводной лодке автоматически либо вручную выбрасывается буй, связанный с лодкой буйрепом. Вместе с ним выбрасывается спасательный плот, который автоматически надувается при всплытии на поверхность. Буй же оснащен сигнальными лампочками и КВ– и УКВ-радиопередатчиками, которые включаются автоматически при всплытии буя и передают сигнал бедствия каждые две минуты в течение трех секунд. Правда, аккумулятор, по крайней мере на наших, советских, лодках рассчитан только на 72 часа непрерывной работы.

– Ваши радиолокационные станции последнее время фиксировали какие-либо подобные сигналы? – сразу поинтересовалась я.

– Сигналов не было, это точно, – капитан на мгновение задумался, потом хлопнул рукой себя по лбу, – но буй был!

– В каком смысле – был? – насторожилась я.

– Понимаешь, совсем я со всей этой кутерьмой запамятовал. Выловили мы недавно какой-то буй, дня за два до обнаружения плота с покойником. Я дал команду его в гараж бросить, так сказать, до выяснения.

– Что же ты молчал, обормот?

– Я же тебе говорил там, на аэродроме, когда встречал. Но ты, наверное, пропустила мимо ушей.

Пограничная застава, побережье моря Лаптевых, наши дни