Черное солнце Афганистана

А вокруг Ломовки удивительные, по чистоте и первозданности природы живописные места, горные кручи и лесные массивы Южного Урала. В урочище, возле знаменитого Арского камня — величественной скалы на берегу реки, разместился санаторий металлургического комбината и шумный летом пионерский лагерь.

Этот прекрасный уголок природы заприметили и московские кинематографисты. Здесь они снимали «кадры на натуре» фильмов «Вечный зов», «Пропавшая экспедиция», «Золотая речка». Жители Ломовки охотно исполняли роли статистов. Санька с дружками помогал осветителям, удерживая огромные светлые щиты, с помощью которых пучки света фокусировали на съемочную площадку, и весьма гордился своим участием в создании фильмов.

3

Солнце клонилось к закату, и длинные тени от деревьев и домов легли на улицу темными пятнами. Сизая дымка вечернего тумана прозрачным облаком плавала над рекой и стелилась над далью дороги. А вершины гор, покрытые хвойным лесом, в вечерних лучах солнца стали светло-зелеными, с теплым золотистым отливом, отчетливо вырисовываясь на фоне темнеющего неба, в котором темными точками летали одинокие птицы.

Было тихо и по-летнему тепло. Поселок жил своей извечной трудовой жизнью. Лето клонилось к завершению, и каждый погожий день использовался, как говорили, на полную катушку, от зари до заката. Издалека доносилось монотонное тюканье топором, дробно постукивали молотки, где-то на краю поселка повизгивала электрическая пила да потявкивала спросонья чья-то собака.

В конце улицы, поднимая пыль, показалось стадо коров. Животные шли тяжело, степенно переступая ногами. Каждая корова несла разбухшее от накопленного молока вымя, изредка протяжно и весело мыча, как бы предупреждая о своем возвращении хозяйку. А старый пастух в выцветшем треухе и стеганной засаленной безрукавке, подгоняя стадо, время от времени звонко щелкал длинным кнутом. Звук у него выходил звонкий, крепкий, чем-то похожий на выстрел.

— Помнишь, Колян, как мы делали такие длинные батоги и учились щелкать? — спросил Санька, сидя на лавочки у калитки.

— И как ты, Сань, лихо и на спор умел сбивать одним концом батога горлышко у поллитровой бутылки? — Колян сидел рядом.

— Долго никак не получалось, чтоб попасть точно на горлышко…

— У меня и сейчас не получается, как не старайся, — признался Колян. — А ты тогда на спор две бутылки красненькой выиграл.

— Ага.

Нудно звенели одинокие комары, но Санька и Колян не обращали на них никакого внимания. Из ворот вышла Надюшка — босиком, в фартуке и с хворостиной руке.

— Ты куда намылилась? — спросил Санька сестру.

— Марту встречать мамка послала.

Марта — ихняя корова. Умница и хитрющая, если перед тем как доить ее не прикормить чем-нибудь вкусненьким, может нежданно пихнуть ногой ведро и расплескать молоко.

— Валяй, — добродушно сказал Санька сестре.

— А мамка сегодня мне разрешила подоить Марту, — похвасталась Надюшка.

— А пальцы у тебя не кривые? — нарочно спросил Колян.

— Не! — она пошевелила перед лицом растопыренной пятерней, на указательном сверкнул тонкой ободок дешевого колечка. — Вишь, какие ровненькие!

— Тады вали!

Обгоняя стадо коров, надрывно сигналя, подкатил переполненный старенький рейсовый автобус. Он привез из Белорецка, с металлургического комбината дневную смену. Подняв облако пыли, автобус шумно остановился, распространяя вокруг густой запах дымной солярки.

— Батяня приехал, — сказал Колян, завидев отца. — Разбегаемся?

— А мой во вторую, — сказал Санька и задержал дружка. — Куда бежишь?

— Ты ж знаешь, какой он, когда со смены возвращается? Злой, как черт!

— Да не пугайся! Паспорта получили, теперь мы с тобой законные граждане советской страны, и хватит мадражку показывать на людях.

— Так он паспорт спрашивать не будет, а сразу подзатыльника отвесит.

— Не отвесит!

— А ты почем знаешь?

— Смотри, какой он идет веселый? На работе, видать, все ладилось.

— Может и премию дали, — сказал Колян. — Давеча хвалился, что приказ зачитывали по цеху и квартальную премию сулили за перевыполнения плана.

Отец Коляна подошел не спеша, вразвалочку, походкой бывалого моряка. Из-под насупленных лохматых бровей стрельнул на сына остренькими масляно-поблескивающими глазами.

— Дров наколол? — начал он без вступления.

— Накололи, дядь Саша! Я помогал, — сказал Санька, опережая друга.

— Лады! И воду принесли?

— Ага, — сказал Колян. — По два ведра.

— А пошто бездельничаете? — в вопросе не было привычной угрозы.

— Соображаем, дядь Саша! — отозвался Санька, принимая весь будущий удар на себя.

— Соображают обычно на троих, а вас тута двое только.

Он достал пачку сигарет «Прима», вынул одну. Закурил. Протянул пачку мальчишкам.

— Может закурите за компанию?

— Нет, спасибо, дядь Саша!

— Бросили, что ль? — ехидно спросил он ребят. — Когда ж это успели, а?

— На днях, а то и раньше! — ответил бойко Санька, отодвигаясь на лавочке и уступая место. — Присаживайтесь к нам.

Отец Коляна тяжело опустился на скамью, молча затянулся и выпустил длинную струю дыма.