Черное солнце (СИ)

Я знала о традициях Дома Набелит в очень общих чертах, никогда не углубляясь в восточную культуру слишком сильно. Для меня подобное было немыслимым.

— Если жена правителя будет поймана на измене, ее ждет смертная казнь, — очень серьезно сказала Ада. — Ее сыновья становятся евнухами, а дочерей отдают в наложницы или на красные улицы. Естественно, своего положения в Миреме и родового имени они лишаются, как и любых привилегий. Таким дают новую фамилию — Мулахт, «запятнанные» в переводе с набиреса.

— Зачем же они ищут себе отношений на стороне?

— Ох, не понять тебе женское сердце, Камилла, — Ада потянула меня за руку, и мы завернули в очередной проулок. — Кто-то ревнует. Кто-то несчастен из-за того, что супруг не уделяет им достаточно внимания. А кто-то был выдан замуж против воли за нелюбимого человека. Это их слабость, за которую платят ни в чем не повинные дети.

Тем временем перед нами открылся вид на портовую часть Пецинии. Я, закрыв глаза, втянула воздух, сразу же вспомнив порт родного города — знакомые звуки, шелест волн, крики чаек… Все это стояло перед глазами, но все же различия сразу бросались, стоило открыть веки. Например, никогда не думала, что порт может быть таким чистым. Словно бы всю грязь пытались убрать подальше от глаз столичных жителей. Вычищенные доски почти блестели на солнце — отродясь такого не видела в мар-де-сеальском городском порту. Не было ни праздно шатающихся моряков с бутылками в руках, ни дворняг, вынюхивающих съестное.

Корабли стояли в ряд у длинных уходящих в залив причалов. Разнорабочие то и дело разгружали и загружали ящики с товаром, по причалам расхаживали гвардейцы, проверяющие накладные и прочие документы, а также следящие за порядком в порту.

Так мы шли по мощеной набережной, наблюдая, как в порту кипит жизнь еще более бурная, чем в остальной части квартала.

— Получается, у тебя восемь братьев и сестер, в том числе и от других жен твоего отца? — продолжила я свои расспросы. — Прости, мне такое кажется немного…

— Диким. Понимаю, — хмыкнула Ада. — Только на самом деле у меня двенадцать сестер и десять братьев. Ну, из тех, кто еще живы, разумеется. Моя родная матушка была третьей из десяти супруг падишаха Рушана. Как ты понимаешь, каких-то особых надежд на мой счет никто не испытывает, — она сделала мечтательный взмах рукой, словно бы в ее руках была волшебная палочка. — Представь, что я стану магом, первым за сотни лет. На меня сразу посмотрят по-другому.

— Так значит, тобой движет не только желание помогать крестьянам, но и собственные амбиции? — съехидничала я.

Она задумалась.

— А помогать крестьянам — это не амбиции?

— Помогать из альтруизма — одно. Помогать ради признания — совсем другое.

— Но, по сути, ты все равно помогаешь, а это благая цель, разве нет?

— Если ты собралась помогать крестьянам только ради собственной выгоды, то это больше смахивает на лицемерие…

— Ну а как бы использовала магию великая Камилла Кустодес? — с излишней торжественностью произнесла Ада, явно задетая моими словами.

Мне вспомнились все те истории про злых колдунов, которые портили жизнь простым людям и захватывали древние королевства.

— Я была бы очень осторожна в использовании дара. Я всегда бы поступала правильно, и никогда бы не стала использовать магию для самоутверждения или как демонстрацию превосходства. Может быть, возродила бы древние искусства, научилась бы строить замки и крепости, как в древности, постигала бы все таинства самых древних текстов, защищала людей от несправедливости…

— А я бы вылечила бы Ари, чтобы он мог стать воином, как хотел. А не чах над книжками, — Ада сказала это с такой простой и искренностью, что я несколько оторопела от такого признания. — Он бы служил в Гвардии, как твой брат.

Набелитка вдруг резко оживилась, и заискивающе прижалась ко мне поближе, словно кошка, учуявшая свежие сливки.

— Ты же меня с ним познакомишь когда-нибудь? — глаза Ады засияли коварными огоньками, такими же как у Каталины, которая придумала очередную авантюру.

— Пф, еще чего… Вдруг околдуешь, и мне придется с тобой породниться, — насмешливо фыркнула я. — Я и сама-то его видела всего раз за все это время, он постоянно занят на службе… Золотые гвардейцы оказывается что-то вроде местных знаменитостей.

— Удивлена, что ты этого не знаешь, ведь твой отец тоже довольно известный в Империи человек. И не только потому, что он герцог.

— Ты из-за истории, что ему пришлось покинуть Белую гвардию? — осторожно спросила я.

— Да, таких случаев же немного было за всю историю, — закивала Ада. — У меня три старших брата служат в Столице, но я не знаю, чем они заняты. Да и, если честно, не особо то и хочу знать. Один смог даже в ряды белых гвардейцев попасть. Помню, когда он все же решился на эту должность и его отлучили от рода, отец даже запретил ему появляться в родном доме. Он тогда сказал что-то вроде «имперской шавке стоит побираться подле своего нового хозяина».