Бьянка сильнее укуталась в шаль, которая, казалось, совсем ее не грела, и любезно вызвалась показать нам усадьбу. Дом был обставлен по-веассийски, с большим количеством изысканной мебели с мягкой бархатной обивкой, лакированными столами, шкафами и тумбами, плотными шторами поверх высоких окон и выкрашенными в светлые цвета стены с деревянными перегородками. Отчего-то почудилось на мгновение, что меня вырвали из Столицы и перенесли домой, в такие родные коридоры и переходы. Если бы только не непривычная белизна за окном да зябкий холод, пропитавший камень насквозь.
Бьянка была отчего-то очень весела и на удивление разговорчива. Она то и дело делилась впечатлениями о прошедшем триместре и переживаниями о предстоящих экзаменах, словно бы рядом шел какой-то другой человек, а не скованная стеснительная девочка, которая ни с кем не решалась заговорить в Академии.
— Я так рада, что у нас гости, — сказала юная виконтесса. — Люблю, когда в доме много людей, сразу так уютно становится… Я в Столице уже полгода, и за все время тут только гранд-ма со своей свитой пребывала пару раз.
— По тебе не скажешь, что ты любишь шумные компании, — озадаченно сказала я, хотя сияющие лицо веасийки не давало повода усомниться в ее искренности.
— Я посторонних боюсь, — призналась та. — Да и гранд-ма строго-настрого наказала не водить дружбы с другими Домами. Мол, еще что-то не так скажу или сделаю, придется еще расхлебывать за мной…
— И все же пришлось, — позади послышался строгий голос, заставивший нас обернуться.
Луиза Арелан собственной персоной, как обычно, уверенная в себе, навевающая трепет одним свои острым, пробирающим до костей не хуже холода, взглядом, она величественно шагала прямо к нам.
— Гранд-ма, — Бьянка тут же растеряла всю свою энергичность, съежилась, не смея поднять на бабушку взгляд. Все присутствующие склонились перед старой маркизой.
Для своих лет, — а она приходилась почившему задолго до моего рождения дедушке Эрнесту старшей сестрой, — сухая жилистая женщина двигалась на удивление твердо, и каждое движение вызывающе кричало о властности старухи. Даже семенившие за ней фрейлины выглядели куда не увереннее своей госпожи.
— Сеньорита Камилла, мадмуазель Каталина, — голос ее, хоть и был лишен старческой зыбкости, все же звучал сухо и гортанно, оттого Луиза Арелан предпочитала говорить прямо и по существу. Наверное, если бы она отказалась от табака, хрипоты и вовсе бы не было. Но все же тонкая длинная серебристая трубка и едко-горький запах крепкого табака были неизменными спутниками Луизы, сколько я ее помнила. И вот сейчас она коршуном внимательно оценивала присутствующих, делая глубокую затяжку.
Каталина нахмурилась. В который раз Луиза обращалась к ней без полагающегося по статусу фрейлины уважительности — Арелан всегда находила изящный способ оскорбить человека. Софию же, однако, старая сеньора упорно игнорировала.
— Рада видеть вас в полном здравии, сеньора, — я не смела поднять голову.
— Все отказываешься звать меня гранд-ма? — старуха усмехнулась. — Это, знаешь ли, разбивает мое старческое сердце. Подыми голову, дитя, что ты склонилась, как ива под ветром.
Глаза Луизы скользнули, оценивающе рассматривая меня и насупившуюся Каталину.
— Как давно мы с тобой виделись в последний раз, Камилла? Года полтора назад?
— Два, сеньора, — поправила София, на что получила колкий взгляд выцветших карих глаз.
— Кажется, Камилла и сама в состоянии ответить, сестра, — вкрадчиво произнесла она. — Я же не вас спрашиваю?
— На празднике весенних волн два года назад, сеньора, — отозвалась я, когда все вокруг напряглись, почувствовав накалившийся воздух между сервитуарией и маркизой.
— Точно, совсем запамятовала, — глубокие морщины вокруг губ женщины изогнулись в улыбке, такой же тусклой, как и ее тон. — Ты довольно сильно подросла с тех пор, хотя все еще выглядишь, как девочка. Тощая, лицо мальчишечье, груди все так и нет, бедра узкие. Мужу твоему и схватиться-то будет не за что. Неужели наш милостивый Император поскупился выделить вам средства на полноценный рацион?..
Очередной ядовитый укол, и, хоть к нему я была готова, все равно было обидно каждый раз слушать эти ее принижения. София же сделала судорожный вдох — явный признак сильной раздраженности. «А ведь день только начался», — уныло подумала я.
Луиза же только этого и добивалась. Улыбка на сухих губах стала только шире. Я ожидала, что старуха опять будет остра на язык — единственное что у нее не притупилось с годами.
— Я была очень удивлена, что Эстебан сам не решился приехать в столицу, а отправил в качестве заместо себя любимую дочь, — продолжила маркиза. — Вот же нахал. И Валентин ничуть не лучше.
Оре чуть не задохнулась от возмущения.
— У Его величества наверняка немало забот, чтобы тратить свое время на развлечения. А у адмирала и того меньше, — сказала я, не давая повода порадовать госпожу Арелан своим недовольством. — Наверное, ваши супруг и сыновья в этом плане куда менее занятые люди. Не хотите же вы сказать, что вы тут будете заместо них на императорском приеме?