Черное солнце (СИ)

— О, я думаю, он просто очень занят, выслушивая постоянные нравоучения. А то без этого наш будущий герцог точно не справится, — я закатила глаза, вспоминая все эти долгие беседы отца и старшего сына в любое свободное время. Особенно раздражало, когда они углублялись в очередные организационные нюансы за редкими семейными обедами. — А после свадьбы я теперь и не знаю, кто теперь его раздражает больше — супруга или отец.

— Бедняга, — фыркнул Лео от смеха. — Я ему даже немного сочувствую…

Сидя вот так, в кругу близких, в груди растеклось то же теплое чувство, что и в детстве. На миг я забыла, что нас с братом разделяли не только многие мили, но и года. Страх, что время отдалит нас друг от друга, сделает чужими людьми, остался позади, и я была как никогда счастлива, что ошибалась. Передо мной был мой брат, добрый, веселый, точно так же как в детстве. Столица и тяготы военной службы закалили его, но не изменили, все опасения отца были напрасны. И мне очень хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался…

Стук в дверь за одно мгновение разрушил царившую домашнюю атмосферу. София впустила гостя — молодой рядовой-кадет честь и прошагал по коридору как по плацу. С каждым шагом от расслабленного и веселого Леонарда не оставалось и следа. Казалось, даже лицо его преобразилось, сделавшись жестким и суровым, словно бы высеченным из камня, а глаза, буквально только что сияющие добротой, сделались холодными и отчужденными. Рядовой вручил ему запечатанную воском депешу, Лео быстро пробежался по содержимому, тяжело вздохнул и встал из-за стола.

— Но ты же еще не доел… — я раздосадовано и растерянно смотрела на то, как брат накидывает на плечи свой мундир, но Лео лишь покачал головой.

— Ничего не поделаешь — долг зовет, — он попытался изобразить улыбку, но вышло неубедительно.

Он развел руки, я кинулась в объятия брата, обняв так крепко, словно бы это могло заставить его остаться с нами еще ненадолго.

— Заглядывай к нам иногда, — шепотом попросила я. — Я теперь тут надолго.

Вместо ответа он поцеловал меня в лоб, потрепал по голове, прямо как в детстве, а затем закинул мечи за спину и вышел вслед за рядовым, оставив нас в воцарившейся тишине.

***

Хорошо, что перед учебным триместром, который начался аккурат спустя неделю после нашего прибытия, я успела хотя бы немного погулять по городу. Асцилла не соврала — занятий было столько, что домой я возвращалась уже под вечер.

Конечно, желание имперцев всесторонне развиваться было впечатляющим, но далеко не все предметы казались мне необходимыми. К примеру, занятия по искусству, особенно практические, навевали на меня воспоминания о том, как сестра София давала нам с Каталиной основы музицирования и живописи, и я мечтала избавиться от этого занудного предмета в своей учебной программы при первой же возможности.

Куда больший интерес представляли занятия по истории и естествознанию, и, хотя курс был довольно обобщенным, каждый триместр в них обещали включать все более разносторонние лекции, что лишь сильнее подогревало мой интерес к этим предметам. Любопытными, хотя и довольно утомительными, были занятия по математике и астрономии, где мы изучали различные формулы и теоремы, а после проводили точные вычисления, и я то и дело совершала несуразные ошибки из-за невнимательности. А вот изучение древнего языка среднеземцев — старого аквилантиса, — который мы проходили в рамках занятий по литературе, давался мне очень нелегко. А я-то ожидала, что литература станет одним из моих любимых курсов… Меньше всего по душе мне пришлись занятия по философии, политологии, праву и основам экономических наук. По большей части из-за того, сколько времени там уделялось имперской государственности и его влиянию, практически полностью игнорируя вклад провинций в развитие страны, что казалось мне жутко несправедливым — ведь все мы были частью большого слаженного механизма, как учили нас сервитуарии.

Мне нравились огромный зверинец и Дендрарий с крытыми оранжереями, в котором выращивались различные редкие растения со всего континента. До мурашек впечатлял Планетариум — большое купольное помещение, в котором под самой крышей находился огромный искусно выполненный механизм, моделирующий вращение небесных объектов. И даже механическая Септемия меняла свой цвет точно так же, как и ее бессменно сияющий на небосклоне оригинал, отмеряя день за днем.

Ну а когда я получила доступ ко всему библиотечному комплексу Либрариума, я осознала, насколько жалкой была наша библиотека в Каса-де-Вентос. А уж сколько новой информации, голова шла кругом… Под библиотеку было выделено трехэтажное просторное здание, в которое можно было перейти через переход на четвертом этаже основного корпуса. И времени я там проводила много не только из собственного интереса — без доступа к библиотечной картотеке домашние задания было бы невозможно выполнить.