Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ)

Увы, всё было так: кровь северянина не сняла печати вервия, как он рассчитывал. Это означало, что Второй ученик по силе крови превосходит Первого. Надо сказать, превосходит совсем ненамного: частично печати всё же были разрушены, частично — ослаблены. Отдельные сдерживающие путы вервия продолжали давить на него, хоть основные и были сняты.

Учитель улыбнулся. Он сбросил опостылевшую уже маску смирения и снова был самим собою — надменный, насмешливый, уверенный, в глазах — колкий морской лед и неизменное превосходство. Вечный облик Красного Феникса Лианора полностью проявился в нем.

— Элиар растил это тело, как растят корову на убой, — наклонившись к голубоглазому дитя севера, с улыбкой прошептал Элирий на ухо ученику. — Он не позволял никому и пальцем прикоснуться к несчастному, ведь предложенный небесам должен быть чист. Даже пыль под ногтями может осквернить жертву, и она не будет принята небожителями. Что уж говорить о том, что я намереваюсь сделать.

Совершенный имел в виду — запятнать невинные руки кровью и насилием, но вдруг застыл, скованный непреодолимым соблазном. Знакомый сладкий запах сахарного крыжовника… знакомый запах тела Яниэра, навсегда связанный с похотью, с плотским желанием и наслаждением. Фантомы былого порой караулят нас, поджидают в самых неожиданных мелочах. Для Элирия всплывший из недр памяти призрачный фантом имел почти животную привлекательность — привидевшимся красивым человеком безотчетно захотелось обладать. Неясно только, к кому именно возникло это приторное, насквозь порочное чувство: к самому Яниэру или к его сестре Янаре. В прошлом у них было одно лицо на двоих, прекрасное лицо.

Одуряющий крыжовниковый запах темной тропинкой повел куда-то в прошлое. Сладкий запах будил старые воспоминания, рождал чувство странного, противоестественного, запретного родства с этим человеком. Кажется, прежде они бывали чертовски близки… но сейчас сложно сказать наверняка. Рефлекторным движением Элирий вновь тронул ароматную ягодную сладость — на пальцах застыли сахарные потеки, а в льдистых глазах северянина — смущение и испуг. Усмехнувшись, Совершенный достал кляп изо рта ученика и властно коснулся приоткрывшихся губ.

Нахлынувшее позабытое желание стало острым — и резало юношу изнутри.

На виске Белого жреца нервно трепетала жилка — тонкая голубая жилка мелко билась под прозрачной северной кожей. Красный Феникс замер, мучительно желая поцеловать ученика или хотя бы погладить самый краешек, уголок глаз, но казалось — даже легкое касание может разрушить его. Вся нежность мира была в этом лице, совершенно неотличимом от лица его сестры.

С ним связано большое прошлое: прежний Ром-Белиат в зените своей славы; Красная цитадель, утопающая в цветении красной вишни; прогулки по побережью и разговоры; запах океана. Яниэр навсегда останется частью всего этого, останется частью его памяти и его сердца. Частью его самого. Элирий замешкался, чувствуя, как перед глазами мелькают размытые образы прошлого, от которых кровь отливает от лица, а на устах начинает блуждать неясная улыбка. Чувствуя, что готов дать волю не только ярости, но и неожиданной, почти звериной страсти.

Такие проявления природы не так-то легко контролировать, в особенности, когда речь шла о многолетней привычке, а новое тело было слишком юным. Там, в прошлом, умопомрачительно пахло медом и пряным вином. Это медовое вино воспоминаний неожиданно оказалось слишком крепким и опьянило его.

Какая-то дикая нерастраченная нежность шумела в груди прибоем, покрывающим острые рифы, прорастала полевыми цветами на рассыпающихся костях прошлого.

Нет, не должно поддаваться этой нежной ностальгии… Первый ученик не достоин его поцелуя. Вместо этой милости предатель будет дрожать от жарких поцелуев плети.

Искра злого возбуждения вспыхнула и качнулась в глазах Первородного. Он потянулся к рукояти Хвоста Феникса, с которым не расставался с тех пор, как волчонок преподнес ему футляр. Истосковавшись по силе его крови, магическая плеть немедленно отозвалась на зов, распустившись в руках алыми лезвиями пламени. Духовный огонь красного цвета заполнил легендарное оружие прошлого и оживил его: сейчас по шевелящимся лентам игриво пробегали огненные всполохи, а скоро — будет течь такая же алая кровь.

Выцветшим взглядом Яниэр посмотрел на плеть. Под ментальным контролем взгляд северянина потускнел и отяжелел, глаза сделались бледными, как талый снег. К своему удивлению, Элирий не сумел истолковать взгляд ученика. Воистину, не каждый взгляд можно прочитать, или же он слишком ослабел за прошедшие четыре сотни лет. Что это, страх?.. какое-то другое чувство?

— Конечно, необязательно для этого нужен ты. Но другому Элиар не поверит, твои же слова не оставят и тени сомнений. Я оставлю тебя в живых только затем, чтобы ты рассказал, что я сделал с тобой.

Словно открылся сосуд, в котором копились тайные желания, и только желания, а не разум, управляли ими обоими в эти минуты.

Глава 23 Феникс убивает красотой. Часть 1