Черное воскресенье

Нужно было создать для Авада соответствующую «легенду», — чтобы не осталось ни малейшего следа от его реального происхождения. На самом-то деле все, что требовалось, — это надежный документ, позволяющий ему въезд в Соединенные Штаты. Ведь ему не придется возвращаться оттуда — взрыв разнесет его в клочки. Но Аваду ничего не было известно об этом последнем соображении. Все, что ему сказали, сводилось к тому, что он должен явиться к Мухаммаду Фазилю и выполнять его приказы. Его заверили, что он сможет благополучно вернуться оттуда. Чтобы сохранить эту иллюзию, необходимо было снабдить его планом безопасного выезда из США и обеспечить подходящими документами.

31 декабря, на следующий же день после его освобождения из тюрьмы, ливийский паспорт Авада, несколько последних фотографий и образцы почерка были доставлены в маленькую типографию в Никосии.

Представление о создании целостной «легенды» — набора подтверждающих друг друга документов, таких, как паспорт, водительские права, недавняя переписка (письма с соответствующими марками) и различные квитанции, — распространилось на Западе сравнительно недавно и вошло в практику среди специалистов по изготовлению фальшивых бумаг лишь тогда, когда торговцы наркотиками стали способны должным образом оплачивать столь тонкую и трудную работу. А на Ближнем Востоке такие специалисты занимались созданием «легенд» для своих клиентов с давних пор, из поколения в поколение.

Человек в Никосии, услугами которого пользовался «Аль-Фатах», был великолепным мастером своего дела. Он, помимо всего прочего, поставлял незаполненные ливанские паспорта израильтянам, по собственному усмотрению вносившим туда нужные детали. И продавал информацию МОССАДу.

Работа, заказанная ливийцами, стоила очень дорого: два паспорта, один итальянский, с въездной визой США, и один португальский. Ливийцы о цене даже не торговались. То, что высоко ценится одной стороной, часто оказывается не менее ценным для другой, решил мастер своего дела и стал надевать пальто.

Через час в штаб-квартире МОССАДа в Тель-Авиве уже знали, кто такой Авад и кем он станет. Процесс над Авадом широко освещался в Бенгази. Сотруднику МОССАДа надо было только просмотреть распечатки, чтобы узнать о профессиональном мастерстве лейтенанта Авада.

В Тель-Авиве сделали должные выводы. Авад — вертолетчик. Он собирается въехать в Соединенные Штаты по одним документам, а выехать — по другим. Разговор с Вашингтоном по международной линии связи не умолкал целых сорок пять минут.

Глава 22

30 декабря, во второй половине дня, на новоорлеанском стадионе Тулейна, где в канун Нового года должен был проводиться матч на Сахарный кубок-классик, начался тотальный обыск. Такие же обыски были запланированы на 31 декабря на стадионах Майами, Далласа, Хьюстона, Пасадены — во всех городах, где в день Нового года собирались проводить студенческие кубковые игры.

Кабакова радовало, что американцы в конце концов решили направить весьма значительные силы на борьбу с террористами, но его забавляло то, как осуществляется этот процесс. Вот уж поистине типичные бюрократы! Накануне, сразу же после разговора с Кабаковым и Корли, директор ФБР Джон Бейкер созвал совещание на высшем уровне, в котором участвовали сотрудники ФБР, Агентства национальной безопасности и секретной службы США. Кабаков, сидевший в первом ряду, чувствовал на себе критические взгляды собравшихся, а тем временем высокие чины обсуждали легковесность доказательств, указывающих на цель акции, — всего лишь один какой-то журнал со статьей о матче на Суперкубок, где даже никаких пометок нет.

Тяжеловесы из ФБР и Агентства национальной безопасности словно решили соревноваться в скептицизме, когда Корли излагал предполагаемую версию совершения теракта во время матча на Суперкубок в Новом Орлеане.

И только представители секретной службы — Эрл Биггз и Джек Ренфро — хранили молчание. Кабаков решил, что агенты секретной службы — самые мрачные люди из всех, кого он когда-либо в своей жизни встречал. Да это и понятно, решил он. У них много причин быть мрачными.

Кабаков прекрасно понимал, что люди, собравшиеся на эту встречу, вовсе не дураки. Каждый из них гораздо легче воспринял бы необычную идею, если бы ее изложили ему наедине. В кругу соратников для таких людей в большинстве случаев характерны два типа реакций: истинные и те, что рассчитаны на оценку коллег. С самого начала встречи установилось скептическое отношение к предложенной идее и, раз установившись, воспринималось присутствующими как должное все то время, пока Корли излагал свои доводы.

Однако стадное чувство работало и в противоположном направлении. Когда Кабаков перечислял действия «Черного сентября» при подготовке теракта в Мюнхене да еще упомянул неудавшуюся попытку нанести удар во время международного финального матча на Кубок Мира полгода назад, семя тревоги упало на благодатную почву.

— Если посмотреть в лицо фактам, разве атака террористов во время матча на Суперкубок менее возможна, чем их атака в Олимпийской деревне? — спросил Кабаков.