Черное воскресенье

С газетами было несколько иначе. «Нью-Йорк таймс», дотошная, как всегда, взялась подготовить краткую заметку о переводе мистера Кабова. Последний звонок был из «Таймс», и записку о Кабове выбросили в корзину. Первый выпуск «Таймс» появляется в продаже не раньше десяти тридцати вечера. К этому времени Далия была уже в пути.

Глава 12

Межрайонный экспресс с грохотом промчался сквозь туннель под Ист-Ривер и остановился у станции «Боро-Холл», совсем рядом с университетской больницей Лонг-Айленда. Здесь с поезда сошли одиннадцать медсестер, спешивших заступить на ночное дежурство в одиннадцать тридцать. К тому времени, когда они поднялись по лестнице и вышли на улицу, их стало ровно двенадцать. Женщины шли к больнице, стараясь держаться поближе друг к другу во тьме вечернего Бруклина. Время от времени та или иная, повинуясь инстинкту самосохранения, столь свойственному женщинам Нью-Йорка, чуть поворачивала голову — посмотреть, не кроется ли в тени опасность. Кроме них, на улице оказался только какой-то пьянчужка. Он качнулся в их сторону. Но медсестры успели заметить его и оценить его возможности метров за двадцать пять. Каждая переложила сумочку из одной руки в другую — подальше от пьяного, и, держась еще теснее, они обошли его стороной. Медсестры шли по тротуару, и в воздухе за ними стелился чистый и свежий запах зубной пасты и лака для волос. Пьянчужка не различал запахов: нос у него был заложен. Почти все окна больницы были темны. Прозвучал сигнал машины «скорой помощи». Потом еще и еще раз, гораздо громче.

— Это нас трубы зовут, — произнес чей-то голос. В нем звучала безнадежная покорность судьбе.

Сонный охранник открыл им входную дверь.

— Ваши пропуска, пожалуйста. Предъявляйте, предъявляйте.

Ворча, женщины принялись рыться в сумочках, поднимая пропуска к окошку вахтера. Постоянные пропуска штатных медсестер, желто-зеленые карточки Университета штата Нью-Йорк, удостоверения личности частных сестер. Это была единственная мера обеспечения безопасности, с которой сестрам приходилось иметь дело.

Охранник окинул взглядом поднятые удостоверения, словно учитель, проверяющий, все ли присутствуют в классе. Он махнул рукой, пропуская их внутрь, и они рассыпались по сторонам, каждая — к своему посту в глубине огромного здания больницы. Одна из них зашла в дамский туалет первого этажа, напротив лифтов. Как она и ожидала, в туалете было совершенно темно.

Она зажгла свет и посмотрела на себя в зеркало. Белокурый парик сидел безупречно, а время и усилия, потребовавшиеся, чтобы обесцветить брови, были явно потрачены не зря. Ватные тампоны, подложенные за щеки, изменили абрис лица, а очки в затейливой оправе меняли его пропорции. Узнать в этой женщине Далию Айад было бы очень трудно.

Она повесила в кабинке свое пальто и достала из его внутреннего кармана небольшой поднос. Поставила на поднос две бутылочки, бумажный стаканчик для таблеток, положила термометр и шпатель и прикрыла все это салфеткой. Подносик был всего лишь паллиативом. Самый главный предмет ее экипировки находился в кармане формы: шприц, наполненный раствором калия хлорида, мог спровоцировать остановку сердца не только у человека — у здоровенного быка.

Далия надела крахмальную сестринскую шапочку и надежно прикрепила ее шпильками к парику. Снова, в последний раз, она оглядела свое отражение в зеркале. Свободного покроя форма не делала чести ее фигуре, зато прекрасно скрывала плоский автоматический револьвер «беретта», засунутый за резинку колготок. То, что она увидела в зеркале, вполне ее удовлетворило.

Коридор первого этажа, куда выходили двери административных отделов больницы, был совершенно пуст и едва освещен: ради экономии электроэнергии почти все лампы были выключены. Далия по памяти отсчитывала двери: «Бухгалтерия», «Регистрационный отдел»… а, вот: «Справки о состоянии пациентов». Окно для справок. За стеклом — тьма.

Дверь заперта на простой английский замок. Полминуты работы шпателем — и скошенный язычок замка отошел назад. Дверь раскрылась. Далия тщательно продумала свой следующий шаг и, хотя это противоречило ее инстинктивному желанию остаться незамеченной, вместо того чтобы воспользоваться фонариком, включила в комнате свет. Одна за другой, противно жужжа, зажглись люминесцентные лампы.