Черное зеркало, белый алтарь

– У нее очень мощные каналы. Нет никаких перенапряжений, даже удивительно. Но пока мы все равно поместили ее в изолированную от магии палату, чтобы исключить даже малейшие случайности. Денек понаблюдаем…

Садовар кивнул.

Фактически велена давала взрыв каналов и разрушение магической системы. Маг умирал от шока, впадал в кому и не выходил из нее.

Магический яд. Только для магов.

Но если удавалось вовремя поместить мага в госпиталь, все становилось не так плохо. Почистить кровь, установить режим с минимальной магической насыщенностью, и постепенно маг восстанавливался. Не сразу, конечно.

А тут – день-два? Потрясающе! Какие от этой иномирянки должны быть сильные дети!

Но червя, конечно, пришлось удалить. Будучи магическим созданием и лишившись подпитки, он бы принялся выедать своего носителя. Или с удвоенной скоростью, или просто убил бы. Нет магии?

Сойдет и жизненная сила… это же червяк, он безмозглый.

– Значит, завтра вы за ней наблюдаете, а послезавтра ее можно забрать?

– Да, тэр Садовар.

– Хорошо. Я буду искать велену…

– Ни к чему, тэр Садовар.

– Простите? – удивился ректор. – Но я должен…

– Я не так выразился, тэр. Вот это было в кармане у девушки. Посмотрите…

На ладонь Садовара легла маленькая баночка с таблетками. Красненькими такими…

– Мы потому и яд быстро определили. И лечить сразу начали.

– Та-ак…

Баночки такие Садовар отлично знал. Сам закупал… для лазарета! Ауделия?!

– Причем половина таблеток здесь с веленой, а половина противозачаточные.

Мозаика сложилась. Садовар скрипнул зубами.

Идиотка ревнивая! Ведь отлично понимает, что никуда бы он от нее не делся, но…

С другой стороны, и не женился бы. На Ауделии Валор?

Да никогда! Вот она и приревновала, стерва такая! И Нату решила отравить… противозачаточное, говорите? Не сегодня, так в другой бы раз сработало. А велена в медпункте есть. Все дело в дозах, все есть лекарство, все есть яд. В таблетках, надо полагать, ее много, а вот если добавить, когда у мага каналы схлопнулись – такое тоже бывает, – может помочь. Пара случаев в академии была.

Что ж, с любовницей Садовар сегодня разберется. И пусть не надеется сбежать. Он знает, и где ее искать, и что с ней сделает, когда найдет. Она не на его интересы посягнула, а на интересы Лоринских. А за такое наказание одно.

Смерть.

Хотя можно даже не добивать. Магию она уже, считай, потеряла. Это вред, причиненный студенту, – она даже сбежать не сможет. Она уже наполовину мертва.

Но гадюк все равно надо добивать. Они и после смерти кусаются.

Ректор вежливо попрощался с лекарем и отправился к выходу из лечебницы.

Теоретически – можно телепортироваться обратно. Практически – и так минус три накопителя. Так вообще все запасы в минус уйдут, а заряжать?

Это или самому, или платить – и долго, и дорого. Проще нанять экипаж и доехать до академии с комфортом. Можно еще и подремать в экипаже. В академии ему точно покоя не будет. А Валор никуда не денется… дура!

Поговорки про жабу в Эр-Сианне не знали, но жабы в нем водились. Жирные…

Ауделия была в медпункте. Одна.

Сидела у стола, перебирала какие-то порошки и пакетики и даже головы не подняла, когда вошел Садовар. Выгорела начисто. Ауры практически не было. Пустое место, чистый лист.

Ректор тоже решил не тянуть:

– Зачем?

– Ты бы на ней женился…

– Да. Но это только для семьи и детей.

– А на мне никогда не женился бы…

Садовар и отрицать не стал. Да и голос женщины, тоскливый, отрешенный, не располагал к умствованиям. Она уже внутренне мертва. Она не собиралась уходить или прятаться.

– Никогда.

– Я тебя любила.

– Сейчас уже не любишь?

– Ненавижу. Не я… никогда… ни за что… всегда недостаточно хороша… ненавижу…

Все было ясно.

И заклинание, которое активировал Садовар, было, скорее, coup de grace – ударом милосердия. Когда душа выжжена, не так важно, жив ты или мертв. Второе даже лучше…

Садовар посмотрел на тело женщины, раскинувшееся на столе, потом подумал, оттащил его подальше от деревянных предметов, благо пол в помещении был выложен каменными плитками, и активировал еще одно заклинание. Испепеления.

Остатки потом можно будет ссыпать в цветочный горшок, вон на подоконнике, с лилиями. Или оказать Ауделии последнюю милость и развеять пепел по ветру. И все.

Ауделия жила одна, мужа и детей у нее не было, родные где-то далеко… скажет, что она уехала, никто и проверять не станет.

Так проще. Совесть ректора не то что не терзала, она даже рядом не проползала.

А то начнется вся эта ерунда: покушения на убийство, наказания, расследования, отчетность…

Ни к чему.

Репутация академии должна быть безупречна. А репутация самого Садовара – тем более. Ему скоро жениться, его имя окажется у всех на слуху… не надо, чтобы его абы кто трепал. Ни к чему.

Ей плохо. Ей больно, она почти умирает… я это чувствую. Я чувствую ее той частью искалеченной души, которая цепляется за алтарь.

И ничего, ничего не могу сделать… Даже передать ей еще сил… Она словно бы не может ничего принять. Она без сознания…

Если бы она тоже пролила кровь… Но этого не было, не было!!!

И я мечусь, словно загнанный зверь, по своей убогой клетке!