Черное зеркало колдуна

– Какое там, голь перекатная, все, что зарабатывал, все в кабаках да по девкам пропадало, – твердо ответил Толоконников.

– Да не скажите, Никифор Щавеевич, второго дня были у Фрола золотые монеты, сам видел… – начал было слуга Семен, но под строгим взглядом Толоконникова скукожился и притих.

– С пьяных глаз тебе привиделось, – внушающе проговорил управляющий, – не было у Фролки гроша за душой, а теперь и не будет.

Федор спорить не стал, содержание свитка оглашать было слишком рано, но следовало взять юркого слугу на заметку. Федор решил допросить его при первом удобном случае.

Лекарь, немец Вернер Шлосс, прибыл через два часа. Все это время в доме царила напряженная тишина. Боярыня с дочерьми заперлись в своих покоях. Шацкий молча сидел в обеденной зале. Он, казалось, был единственным человеком, которого потрясла смерть сказителя. Лицо его осунулось, побледнело, под глазами залегли темные круги. Немец был человеком обстоятельным. Не торопясь он поздоровался с Басенковым, боярином, Толоконниковым, внимательно оглядел подслеповатыми глазками сумрачную залу и предложил проводить его к покойнику. Федор спустился вместе с ним. Вернер, бормоча что-то себе под нос, принялся внимательно осматривать покойника. Через пару минут он поднял глаза на Федора и, улыбнувшись, произнес два слова на латыни:

– Atropa belladonna, – и уже по-русски продолжил: – Здешние знахари называют ее бешеной ягодой или сонной одурью. Все признаки отравления. Вы не ошиблись, сударь. Слизистые сухие, шершавые и синие, зрачки расширены, отек шеи, предплечий и нижних конечностей. Кто-то отправил этого подлеца к праотцам, – поморщил презрительно нос лекарь, – можно, конечно, на брагу все свалить. Это вы сами выбирайте.

Федор задумался, прокрутил в голове возможные варианты и наконец ответил:

– Скрывать правду незачем, да и время зря только потеряем. Нужно допросить всех присутствующих.

– Как вам будет угодно, – пожал плечами лекарь и последовал наверх вслед за Федором.

Трапезная на этот раз была полна народу. Боярин с боярыней сидели за столом. Сестры Шацкие и племянница Марфы пристроились в сторонке со своей вечной куделью. На их лицах читалась странная смесь страха и любопытства. Но все молчали – ждали, когда подьячий наконец заговорит.

– Этот человек был отравлен. Это убийство, – произнес Федор, четко выделяя каждый слог и внимательно наблюдая за реакцией присутствующих. Тишина нависла тяжелым пологом.

– Пил он много, – наконец решилась Марфа, – может, что перепутал и окочурился.