Черное зеркало колдуна

– Я должен осмотреть умершего, – не терпящим возражений тоном заявил Федор.

Толоконников с видимым неудовольствием откинул старую рогожу, прикрывавшую тело.

– Как господину будет угодно, – пожал плечами он.

Фрол был полуодет. Простая рубаха задралась и открывала некрасиво отекшие ноги и все, чем покойный так любил грешить. Зрелище было малоприятное. Агафья вздрогнула, отвернулась и забормотала молитвы. Федор же нахмурился, помотал головой, внимательно осмотрел ноги. Потом обратился к лицу, приподнял веки, ощупал шею и впалую грудь. Аккуратно, одними пальцами приоткрыл рот покойного, провел пальцем по нёбу и языку. Таким же быстрым движением взял кубок, стоявший рядом с кроватью, понюхал остатки жидкости и так же быстро отставил. Еще раз приподнял веки и удовлетворенно покачал головой. Вышел во двор, подозвал возницу. Тот выслушал, кивнул и, мигом развернув повозку, помчался в Кремль. Басенков вернулся в каморку и объявил оторопевшим Толоконникову и Агафье:

– Я запрещаю вам трогать умершего до прибытия лекаря Земского приказа.

Еще раз внимательно оглядел комнату. Подошел к столу, осмотрел кубок. Он был деревянным и явно принадлежал сказителю. Рядом стояла глиняная бутыль. Федор поднес сосуд к носу: судя по запаху – мед. Поколебался, потом вылил несколько капель на запястье, попробовал. Мед был не отравлен, значит, яд подсыпали прямо в кубок. Пробежал взглядом по комнате. Взял и перетряс суму сказителя. Наткнулся на небольшой свиток, который его заинтересовал.

Федор поднес его к неровному свету крошечного слюдяного окошечка, прочитал и положил в свою сумку. Потом обратился к небольшому сундучку, в котором покойный хранил весь свой неказистый багаж.

– Странно, – вслух произнес он, – у Капищева должны были быть хоть какие-то средства для жизни. Где они?

– Кто его знает? – махнула рукой Агафья. – Сколько говорила Никифору Щавеевичу, что охранников поставить бы надобно, а он все нет, да нет. Столько народу у нас разного шныряет, за всеми не уследишь. Как до сих пор весь дом по нитке не разнесли?! – с откровенной враждебностью обратилась она к Толоконникову.

– Неправду ты, Агафья, говоришь, никто не шныряет, а охранника ставить постоянного – расходы немалые.

– А добро пропавшее – не расходы! – не унималась Агафья.

По всей видимости, не все ладно было между управляющим и ключницей.

– То есть вы считаете, Капищева могли и обокрасть после смерти. А может быть, и убили, чтобы обокрасть… – задумчиво произнес Басенков. – Водились ли у Капищева деньги?