Черное зеркало колдуна

В нос ударил одуряющий кислый запах застоявшейся браги и нечистого человеческого тела. Хозяйничавшая в каморке Агафья-ключница, пожилая женщина с высохшим строгим лицом, неодобрительно поглядела на подьячего, но ничего сказать не осмелилась. Толоконников расхаживал по крошечной комнатушке с видом человека, которому не терпелось покончить с необходимыми формальностями и отправиться к себе. Третий присутствующий, слуга Семен, невысокий юркий мужчина лет пятидесяти с небольшим, уставился на Федора с интересом бывалого сплетника. Участь Фрола никого особенно не волновала.

– Расскажите мне, что произошло, – обратился Федор к Толоконникову.

Тот был краток. Согласно его словам, выходило, что слуги услышали крики, доносившиеся из клетушки, отведенной Капищеву. Когда, взломав дверь, они ворвались, то застали последнего в агонии. Все произошло быстро, и не успел оповещенный одним из смердов Толоконников явиться, как Фрол уже испустил дух. Дверь была заперта изнутри, поэтому и решили, что сказителя хватил удар.

Федор выслушал рассказ с интересом. Затем окинул внимательным взглядом комнату. Дневной свет еле пробивался через крошечное слюдяное оконце. Обставлена комнатушка была просто и без затей: лавка, сработанный топором стол и сундук в углу. Никаких следов борьбы, все было на месте. Сума Фрола лежала рядом со столом, там же аккуратно были поставлены сапоги, но кафтан был почему-то неряшливо брошен на землю рядом с лавкой.

– Зачем вам, господин, видеть-то его? Но как вам будет угодно, – неторопливо говорил Толоконников, – покойник, царство ему небесное, по правде сказать, никудышным был человечишкой, лишь сказки рассказывать мастер. Так господам только сказки и подавай, на быль они не больно-то охочи! Поэтому и привечали его боярин с боярыней. По мне, так за порог его пускать не надо было!

– Сердце небось прихватило. До баб был охоч да пил безмерно, пустобрех, мастер только зубы девкам да молодым вдовицам заговаривать, – поддержала Толоконникова Агафья-ключница, на ее лице на миг проступило непонятное, какое-то торжествующее выражение и тут же исчезло.

– Дрянь человечишко, все вынюхивал да выискивал… – тем временем вступил в разговор Семен. Он болтал с радостью человека, которому наконец удалось обратить на себя внимание хоть кого-то. Его сморщенное личико сияло от удовольствия, словно смерть Фрола была нежданным развлечением. Толоконников и Агафья в один голос цыкнули на него, да так, что мужик пугливо замолчал, не понимая, чем он вызвал такое недовольство.