Черное знамя

Нет, невероятно!

Но память услужливо подсунула слова Кириченко, произнесенные сегодня, когда они входили в гостиницу — «Приехать обещал… медленно работаете, ничего не двигается, того гляди будут новые взрывы… Откуда он это знает?».

А если и вправду знает от своих дружков-розенкрейцеров?

Олег выпил коньяк одним махом, и даже не почувствовал вкуса.

Если предположить, что это правда, что Голубов связан с террористами, то можно объяснить и самоубийство Павлова. Он просто услышал гул мотора, кряхтение Кириченко и его голос, произносящий «Откуда он сумел этот ножик достать? В камеру имеют доступ только наши, и для чего кто-то будет помогать подозреваемому сводить счеты с жизнью?».

Будет-будет, если такой приказ отдаст аж целый темник, а свои люди в местном ГЖУ у него точно есть.

— Проклятье, — проговорил Олег. — Неужели… правда?

Он понял, что руки дрожат, и поставил опустевший бокал на стол.

С одной стороны Голубов помогает организовывать взрывы… хотя нет, зная его, не поверишь, что все ограничивается помощью, скорее всего он главный инициатор, а с другой расследует их, стоит во главе специальной рабочей группы… но зачем ему это надо?

И кто же совсем недавно сказал «что вы творите, черные… правая рука не знает, что делает левая»?

Память неожиданно уперлась, чуть ли не впервые в жизни подвела хозяина.

Олегу пришлось напрячься, чтобы вспомнить…Да, Проферансов!

Но ему-то, заключенному фильтрационного лагеря, откуда об этом знать?!

Непонятно…

Хотя странного за последнее время произошло хоть отбавляй.

И то, что Быстров был убит выстрелом в лоб, еще в тот день показалось подозрительным… Ничего он не оборачивался, его застрелил вовсе не тот молодцеватый жандарм… Но кто?

Так, да, точно!

Платформа выходит прямо на привокзальную площадь, и за ней стоит огромный элеватор с башней, Олег тогда еще обратил внимание на его смутный, громоздкий силуэт в пелене дождя… Там наверняка сидел человек с дальнобойной винтовкой, призванный ликвидировать розенкрейцера, сыгравшего свою роль, «засветившегося» и ставшего опасным свидетелем, кончиком нити, по которой можно распутать клубок, выйти из лабиринта.

Но вряд ли среди мистиков имеются подготовленные снайперы.

Зато они точно есть в ведомстве Голубова, и для темника задействовать одного из них не составит труда.

— Проклятье, — повторил Олег, понимая, что весь вспотел, и что не прочь выпить еще.

Но как быть с Проферансовым, с его загадочной фразой?

Либо старик, заключенный номер семьдесят одна тысяча сто пятьдесят пять брякнул это случайно, либо он обладает какими-то умениями сверх обычных человеческих… но при этом не сумел отстоять свою свободу и оказался в фильтрационном лагере «Оранки-74»?

Почему он тогда, зная, что именно происходит, согласился помогать?

Нет, все же это случайность.

Но как быть с тем фактом, что в результате взрыва погиб Борис Кириченко, целый тысячник НД? Но это ворон ворону глаз не выклюет, а «опричник» высокого ранга с легкостью пожертвует десятком товарищей калибром поменьше, лишь бы добиться какой-либо значительной цели… лес рубят, щепки летят.

Но что в данном случае нужно начальнику штаба ОКЖ, чего он добивается?

Совершенно неясно…

Олег налил себе коньяка, но затем отставил стакан, вскочил из-за стола и принялся расхаживать по кухне… Вот кое-что другое предельно ясно — если он даже проследил всю цепочку верно и его догадки верны, то никаких доказательств все-равно нет! А Голубов, если только заподозрит, что статскому советнику Одинцову что-то известно, немедленно с ним расправится, не остановится ни перед чем!

Сейчас, как никогда, нужны союзники, причем достаточно влиятельные.

Но кто?

Ответ очевиден — Паук, Штилер, министр мировоззрения и вождь пропаганды ПНР.

Для него Народная дружина, и возглавляющий ее Хан — в первую очередь не старый соратник и товарищ по партии, а противник в бесконечных интригах и склоках, что разыгрываются вокруг «трона»… Удар по Голубову не сможет не отразиться на всем корпусе жандармов и на его начальнике.

Позиции Хаджиева и всей НД окажутся серьезно подорваны, а выиграют остальные игроки, толкающиеся локтями у кормушки власти.

— Ха, отлично! — воскликнул Олег.

Прекрасно, что у Шульгина есть телефон, и что номер квартиры Паука, где он обычно живет в холодное время года, так легко извлечь из памяти… у министра нет привычки работать по ночам, и он, скорее всего, спит, но это ничего, с этим придется как-то справиться.

Соединили не сразу, пришлось некоторое время ждать, а затем в трубке прозвучал холодный голос Покровского, личного секретаря Штилера:

— Да?

— Доброй ночи, это Одинцов, у меня срочное к дело к самому! — выпалил Олег на одном дыхании.

— Одинцов? Ты с ума сошел или пьян? — поинтересовался Покровский. — Два часа ночи! Хотя тебя вроде контузило, ладно, я готов тебе простить такую глупость и забыть обо всем, если ты…

— Я серьезно. Не пьян и в своем уме, — Олег постарался смирить бешено стучавшее сердце.

Напором и эмоциями тут ничего не добьешься, он должен быть спокоен, рационален, логичен и убедителен.

— Ну так может мне расскажешь? А я утром ему доложу?