Черноглазая блондинка

— Господи, видел бы ты его дом, — сказал Берни. — Большие фотографии мускулистых мужиков в рамках на стенах и пурпурные шёлковые халаты в шкафах. — Он слабо взмахнул рукой и тихо присвистнул: — У-у-у!

Конечно, я захотел узнать о Каннинге. Почему я не удивился, узнав, что ему, в отличие от Хэнсона, удалось скрыться? Тем же вечером Берни отправил парней к дому Каннинга в Хэнкок-парке, но птичка уже упорхнула. Прислуга не смогла сказать, куда он отправился; всё, что они знали, это то, что он приехал домой в большой спешке, его одежда выглядела так, как будто он попал во внезапное наводнение, он приказал собрать чемодан и вызвал машину, чтобы тут же его отвезли в аэропорт. Офис шерифа принялся прочёсывать списки пассажиров на вылетающих рейсах, а люди Берни отправились в аэропорт показывать фотографию Каннинга сотрудникам авиакомпаний. Одной из регистраторш показалось, что она его узнала, но имя, которое он назвал, было не Каннинг. Как он себя назвал, она не помнила. Рейс, на который он сел, был до Торонто, а оттуда в Лондон, Англия, но она не знала, что было указано у него в билете. Берни позвонил в офис и сказал своим людям, чтобы они сосредоточились на пассажирской декларации на ночной рейс «Эйр Канада» в Торонто и посмотрим, что они там обнаружат.

Мы с Берни отправились выпить. Я предложил «Виктора», и Берни отвёз нас туда. Я заказал нам обоим по «буравчику». «У Виктора» — единственный известный мне бар, где готовят настоящий «буравчик», то есть половину джина и половину «Роуз Лайм Джюс»[89]добавляют к колотому льду. В других местах кладут сахар, горькую настойку и тому подобное, но это всё неправильно. Именно Терри Леннокс познакомил меня с «Виктором», и время от времени я захожу туда и поднимаю бокал в память о старой дружбе. Берни знал о Терри, но не так, как я.

Я спросил, где сейчас Флойд Хэнсон, и Берни сказал, что его отвезли в управление, где ребята сразу же принялись за него в задней комнате. Им не нужно было прикладывать много усилий. Когда они спросили, откуда взялась кровь у бассейна, он всё рассказал им о мексиканцах и о том, как Бартлетт по приказу Каннинга пытал их, чтобы заставить говорить, а затем прикончил. Хэнсон даже предложил отвезти их в клуб «Кауилья» и показать яму с известью в дальнем углу клуба, куда они с Бартлеттом сбросили тела.

— Похоже, у них там очень кислая почва, — сказал Берни.

— Для этого и известь? Удобно иметь такую яму, когда нужно избавиться от пары трупов.

Берни никак это не прокомментировал.

— Хороший напиток, — сказал он, отхлебнув своего «буравчика» и причмокнув губами. — Освежает.

Он не смотрел на меня; даже с широко распахнутыми глазами Берни, похоже, вообще ни на что не смотрит.

— Догадываюсь, что Каннинг хотел получить от тебя и мексиканцев, — сказал он. — Наш старый приятель Питерсон, верно? Принёс же чёрт на хвосте.

Я достал портсигар и протянул ему. Он покачал головой.

— Всё бросаешь? — спросил я.

— И это нелегко.

Я положил портсигар и спичечный коробок на стойку. Берни не из тех, кто бросит курить; это только сделало бы его ещё более раздражительным. Я закурил и выпустил три кольца дыма, все три идеально сформированные — я и не думал, что настолько хорош.

Берни нахмурился. Ему очень хотелось закурить. Его лицо потемнело, и он одарил меня своим взглядом типа «раскалывайся или что ещё».

— Хорошо, Марлоу, — сказал он, — давай послушаем.

— Берни, — сказал я, — тебя ведь не убьет, если ты будешь время от времени называть меня по имени?

— Зачем?

— Потому что весь день люди называли меня Марлоу, после чего следовали угрозы, а затем насилие в немалых дозах. Мне это надоело.

— Значит, ты хочешь, чтобы я называл тебя Фил?..

— Филип подойдёт.

— …и тогда мы станем приятелями и всё такое, верно?

Я отвернулся от него.

— Забудь об этом, — сказал я.

Проходивший мимо бармен вопросительно поднял бровь, но я махнул ему рукой. «Буравчики» требуют определённого ритма, если не хочешь проснуться на следующее утро с головой, напоминающей клетку с какаду. Рядом со мной тяжело задышал Берни. Всегда понимаешь, что становится опасно, когда Берни начинает своим хоботом издавать такие звуки.

— Давай-ка я всё тебе разъясню, Марлоу, — сказал он и начал отсчитывать пункты своими большими мясистыми пальцами. — Сначала этот Питерсон умирает, а потом, может быть, и не умирает. Кто-то нанял тебя, чтобы ты этим занялся. В ходе расследования ты столкнулся с сестрой Питерсона. Потом сестра Питерсона умирает, и в этом нет никаких сомнений, поскольку мы видели её с перерезанным от уха до уха горлом. Я зову тебя на место преступления и любезно прошу сообщить мне всё, что тебе известно. Ты же говоришь куда мне идти и что я могу с собой проделать…

— Нет же! — запротестовал я. — Я был предельно вежлив!