Черноглазая блондинка

А потом, когда увели её сына и дочь, кто же ещё должен был появиться, как не Мама Лэнгриш, в сетке для волос и маске из белой грязи. Она посмотрела на тело на полу, которое кто-то накрыл одеялом, но, казалось, не поняла, что это. Она посмотрела на меня, потом на Джо. Она ничего не могла понять. Она была просто печальной, старой женщиной, растерянной и потерянной.

* * *

Когда всё закончилось и патрульные машины уехали, мы с Джо стояли на гравии рядом с его машиной и курили.

— Господи, Фил, — сказал Джо, — ты когда-нибудь думал заняться какой-нибудь другой работой?

— Всё время, — ответил я. — Всё время.

— Ты же знаешь, что тебе придется приехать в управление для официального заявления.

— Да, — сказал я, — знаю. Но послушай, Джо, сделай мне одолжение. Сначала я поеду домой и высплюсь, а завтра первым делом приеду в управление.

— Не знаю, Фил, — сказал он, озабоченно потирая подбородок.

— Прежде всего, Джо, даю тебе слово.

— О, ну тогда давай.

— Ты мой приятель.

— Я слабак, вот кто я.

— Нет, Джо, — сказал я, бросив сигарету на гравий и раздавив ее каблуком, — это я слабак.

Я отправился домой, принял душ, лёг в постель и проспал всю оставшуюся ночь. В семь зазвонил будильник. Я кое-как встал, выпил чашку обжигающего кофе, поехал в участок, как и обещал Джо, и дал показания дежурному.

Я сказал не так уж много, но достаточно, чтобы Джо был доволен и удовлетворил суд когда дело «Штат Калифорния против Эверетта Эдвардса Третьего» дойдёт до него. Меня, конечно, вызовут в качестве свидетеля, но я не возражал. Что меня действительно беспокоило, так это перспектива давать показания со свидетельского места и видеть Клэр Кавендиш, сидящую в первом ряду суда и пристально смотрящую на своего брата, известного теперь как подсудимый, того самого, который убил её любовника. Нет, такая перспектива меня не радовала. Я вспомнил, как её мать в тот день в «Ритц-Беверли» говорила, что в этом деле могут пострадать люди. Я думал, она имела в виду, что я могу причинить вред её дочери, но она говорила не об этом. Она имела в виду меня; я был тем, кто собирался нанести вред, и каким-то образом она тогда это знала. Я должен был её послушать.

Когда я вышел из участка, «олдс» уже оказался на солнце, от капота исходил жар. Руль собирался стать ужасно горячим.

Вы думаете, я собираюсь сказать, что позже в тот же день я пошёл к «Виктору» и выпил «буравчик» в память о моём погибшем друге. Но я этого не делал. Терри, которого я знал, умер задолго до того, как Эверетт Эдвардс пустил ему пулю в лоб. Я бы никогда не сказал ему этого, но Терри Леннокс был моим представлением о джентльмене. Да, несмотря на пьянство, женщин и людей, с которыми он общался, таких как Менди Менендес, несмотря на то, что, когда дело доходило до этого, он не заботился ни о ком, кроме себя, Терри был, в каком-то невероятном смысле, человеком чести.

Это был тот самый Терри, которого я знал или думал, что знаю. Что с ним случилось, что помешало ему быть порядочным, честным и преданным? Он обвинял войну, стучал себя в грудь и говорил, что с тех пор, как он вернулся с войны, в нём не осталось ничего живого. Я не купился на это, в этом было слишком много обречённо-романтического оттенка. Может быть, жизнь там, в солнечной Мексике, с катанием на водных лыжах и коктейлями на набережной, с необходимостью быть информатором Менди Менендеса и его посредником, что-то в нём разрушила, так что стиль, тонкий верхний отполированный слой остался, в то время как металл под ним был полностью изъеден кислотой, коррозией и язвами. Терри, которого я знал, никогда бы не подсадил на героин такого парня, как Эверетт Эдвардс. Он никогда бы связался таким бандитом, как Менди Менендес. И прежде всего, он никогда бы не заставил женщину, которая любила его, соблазнить другого мужчину для достижения своих собственных целей.

От последнего пункта я решил отказаться. Буду верить, что Клэр Кавендиш легла в мою постель по собственному выбору — я вспоминаю, как той ночью, когда Терри ещё стоял за шторой, она, понизив голос, приложила палец к губам, чтобы я не сказал, что мы вместе были в постели. И даже если ей нужен был не я, даже если она спала со мной только для того, чтобы втянуть меня в поиски Нико Питерсона, я буду верить, что это было её собственное решение, а не Терри толкнул её на это. Есть вещи, в которые просто нужно заставить себя поверить. Как она там сказала? Заключите пари Паскаля. Что ж, именно это я и сделаю. Я до сих пор не совсем понимаю, на что Паскаль ставил, но думаю, что это было что-то очень важное.

Только что я открыл ящик стола и рылся в нём, пока не нашёл старое расписание авиалиний и не начал искать рейсы в Париж. У меня нет ни малейшего шанса попасть туда, но мечтать об этом приятно. Вот только я всё время вспоминаю обручальное кольцо на дне бассейна в клубе «Кауилья» и думаю, не было ли это каким-то предупреждением.