Черноголовка

Иногда человеку нужно просто выговориться, поделиться своими накопленными мыслями. И за формирование, накопление и высвобождение таких мыслей отвечают институты социализации.

Школы. Университеты. Родители.

Именно так мы становимся порядочными людьми с верными ценностями.

И именно так мы становимся личностями.

Мысль формируется из внешних источников познания. Мысль переваривается, насыщается, облагораживается в сознании. Мысль высвобождается, когда человек делится своими наблюдениями с окружающими.

В жизненном варианте это происходит в родительской среде.

В учебном варианте – в школе.

Затем университет, где нас заставляют выстраивать мысль получше и поосновательней. А некоторые потом становятся и кандидатами наук, а мысль приобретает поистине академический размах.

Но этот мир… ему плохо. Все делается как-то неправильно… все идет наперекосяк.

Родители заняты, в школах не занимаются детьми, в университетах бездушно «читают» лекции, листая однообразные слайды. А в аспирантуре процветает коррупция, кумовство и возведенная в абсолют бесконечная бюрократия.

Этот мир… ему нужно помочь. Но как?

Я не знаю.

Я могу лишь выслушивать некоторых да делиться своими мыслями. И иногда кого-нибудь обнять. Если это нужно. Если это необходимо.

Ведь каждый из нас нуждается в помощи.

Этот мир… это мы сами.

Когда же мы это осознаем в полной мере?

* * *

Меня зовут Вадим.

И я женоненавистник, шовинист и нигилист.

По крайней мере, так обо мне говорят люди. А общество никогда не может ошибаться, оно всегда выражает правдивую квинтэссенцию реальности.

Поэтому такого недоброго образа, которым меня описывают, я и должен придерживаться по мере возможности.

Есть такое выражение – «держать планку». И окружающие всегда заботливо напомнят тебе, если ты оступишься с единственно верного общественного пути. Если вдруг забудешь, что «держать планку» – это единственный смысл существования разумного человека.

И я держу. Иногда забываю зачем, но держу. Жаль, что многие думают, что я над ними просто издеваюсь.

Рядом со мной шла прелестная маленькая Антонина Павловна. Ее милый детский взгляд весело оглядывал летние яркие окрестности Южного озера, ее наивные аккуратные ушки рассеянно прислушивались к крикам отдыхающих да к лаю выгуливаемых собак.

Я вспомнил про планку. И что ее, вроде как, стоит держать. Взглянул на девочку предельно суровым взглядом, сделал ей какое-то важное замечание, а когда она подняла на меня свои удивленные ясные глаза, принялся с особенным рвением ее щекотать, со смехом и криками преследуя ее по неровной дорожке, что опоясывает наше городское озеро.

Бежали мы, впрочем, недолго – до ближайшего ларька с мороженым. Моя милая слегка запыхавшаяся спутница перевела дух, одернула летнее платьице и с неподдельным интересом принялась изучать весь предлагаемый ассортимент столь популярного провинциального заведения. Она оперлась своими лапками о жестяной прилавок, слегка приподнявшись на цыпочки, чтобы получше рассмотреть все-все предлагаемые сладости.

А я тоже с облегчением перевел дух, думая про себя, что на сегодня общественная планка выполнена, что немного женоненавистником я побыл, теперь можно стать и самим собой, то есть интровертом-нищебродом со странным не-рамочным чувством юмора.

Таких девушки не любят, я знаю, сейчас в моде больше те самые шовинисты. С ними всегда было проще, так уж исторически сложилось.

Но Антонина Павловна, во-первых, еще не была девушкой или женщиной в общественном понимании этого слова, и общество еще не успело торжественно вручить ей ту самую планку, с которой она будет жить всю свою несчастную жизнь, держа ее с достоинством и грацией, достойными гордого и претенциозного раба.

Потому что все мы в России рабы. Ну, так уж исторически сложилось, не надо на меня смотреть такими гордыми и претенциозными взглядами.

Итак… во-первых, она – это поистине прелестный ребенок, еще не замороченный плохо сформулированными общественными нормами. Поэтому она и может меня любить, не предъявляя требований, а лишь озвучивая строго определенные желания. Без намеков и подковерных интриг.

– Вадим, хочу вот это! – Антонина Павловна радостно запрыгала, показывая пальчиком на свой тщательно сделанный выбор.

Видите? Все просто.

А во-вторых, пусть я и нищеброд, но мороженое в наших подмосковных провинциях стоит несказанно дешевле, чем в той же Москве. Где грабят, даже не приставляя клинок к горлу. Все по закону. Впрочем, сейчас в России везде так.

Я быстренько оформил незамысловатую финансовую операцию, а улыбающийся продавец торжественно вручил мне и Антонине Павловне по мороженому. Все вокруг улыбаются и радуются Антонине Павловне. Даже собаки. Такой уж у нее природный детский дар – очаровывать и умилять.

Жаль, что он пропадет, когда она вырастет. Когда общество втемяшит ей в голову, что только Мужчина поистине Достоин. Что только ради Работы стоит жить. Ну и всякое такое, вы сами знаете. Точнее, знают ваши подсознательные тараканы.