Черногорские женщины

Горы, благословенные непроходимые горы! Мне жаль, что вас нет в центральной части моей бедной родины – России. Ведь тогда здесь не распространилось бы столь дикое и клерикальное христианство, а позже сюда не добрались бы не менее страшные идеи большевизма и коммунизма…Однако, прочь ненужную лирику. Именно горный ландшафт создал Черногорию такой, какая она есть, именно горы способствовали изолированности различных частей страны и их культурной и политической неоднородности. К примеру, приморские племена Черногории, долгое время находившиеся под влиянием цивильной Италии и Венеции, гораздо раньше своих собратьев из центральной части страны стали тяготеть к европейским традициям и культуре. Вероятно, именно здесь появились и первые модники и модницы. А вот в скадарской области Черногории вообще долгое время царствовал ислам, что заметно и до сих пор (очень не хотелось бы, чтобы в дальнейшем эти области повторили бы судьбу сербского Косова). Именно поэтому в центральных регионах страны, долгое время отрезанных от всех благ цивилизации, люди продолжали жить по-старинке, как жили сотни лет назад их предки. Вплоть до начала двадцатого века, когда в Европе уже существовали телефонные аппараты и шикарные автомобили, а женщины боролись за право голоса и втайне посещали университетские лекции, здесь, в центральной части Черногории, законсервировался и правил бал девственный патриархальный родо-племенной строй.

В Черногории начала двадцатого века не было царей, королей, президента или парламента. До середины девятнадцатого века этой меленькой страной управлял митрополит. Да-да, именно митрополит долгие годы являлся главой этого небольшого государства. Как я уже говорила, сама страна началась, по сути, с монастыря в Цетинье, а православные христианские традиции, в далеком двенадцатом веке пришедшие на смену исконным славянским верованиям, закрепились здесь крайне прочно, не вытеснив, однако, древнеславянских обычаев. На смену митрополитам в 1851 году пришли князья, вставшие во главе государства. Однако ни митрополиты, ни князья, по сути, не управляли страной. Они были номинальными фигурами, существующими, скорее, для представления Черногории в странах Европы, чем для руководства и решения внутригосударственных проблем. Черногория жила и, если это можно так назвать, развивалась по законам и обычаям рода, по традициям племени, на основании обычного устного права. Как это было, к примеру, на Руси восьмого века, или в Европе в незапамятные времена. Да, разумеется, митрополиты предпринимали попытки создать единый свод общегосударственных законов и правил, одинаковых для всей страны. Так, например, митрополит Пётр 1 Негош в конце восемнадцатого века отважился принять «Законник общий Черногорский и Брдский». Но, увы, авторитет и власть старейшины племени был куда привычней и доступней для обычного черногорца, чем подобный свод законов. В каждом черногорском племени испокон веков были свои правила и законы, свои древнеславянские праздники и обряды. Они не поменялись даже с приходом сюда христианства и ислама. К тому же Петр 1 Негош покусился на старые добрые обычаи, такие, как ,например, кровная месть или умыкание невесты. Нет, воистину, черногорцы не захотели жить по-новому, и не поняли своего митрополита. Они продолжали слушать лишь старейшин своих племен, вершащих суд и справедливость. Разумеется, исключительно в устной форме. Насколько мне известно, нет ни одного письменного свидетельства, датированного девятнадцатым веком, проливающим свет хотя бы на один из таких сельских «процессов судопроизводства».

Черногорцам, основная масса которых состояла из крестьян-общинников, не было совершенно никакого дела до законов, издаваемых князьями. У обычного крестьянина были свои законы, своя местная власть, и своя собственность. Так жили их отцы, их деды, их прадеды. В собственности у больших черногорских семей, которые назывались задруги, была пахотная земля, овцы, виноградники, недвижимое имущество. Черногорские племена вплоть до начала двадцатого века постоянно враждовали между собой за земли и пастбища, поэтому основным занятием мужчины была война. Семья была для него делом второстепенным. Хотя именно семья в Черногории начала двадцатого века являлась главной единицей социальной, экономической и культурной жизни страны, её первоисточником и главным двигателем. А семья и дом, как гласит известная черногорская пословица, «стоит не на земле, а на женщине».