Черногорцы в России

Другое отчаянное послание – от студента историко-филологического факультета Московского университета М. Джуровича – содержит аналогичную просьбу. Студент умоляет дать ему стипендию на два года, чтобы иметь возможность «завершить университет и достичь своей цели – служить своему отечеству, которое ВАШЕ КОРОЛЕВСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО, как говорится, из ничего подняли на жизнь и труд во имя славного будущего» (см. Приложение 14). Повышенная эмоциональность этих писем, их страстность и экспрессивность являются очевидным подтверждением того, какое значение имела для черногорской молодежи возможность получить образование в России. Это была высокая мечта, труднодостижимая и прекрасная цель, во имя которой можно было перенести любые лишения.

Несколько девушек тоже составили часть новой образованной молодежи, вернувшейся из России в отечество для того, чтобы способствовать его подъему. Трогательно звучит история двух черногорок, Марицы Николич-Павлович и Ангелии Роганович, внучек воеводы Пеко Павловича (см. Приложение 16). В 1887 г. в семилетием возрасте они были привезены в Россию, русского языка не знали и были слишком малы, чтобы поступить в какую-нибудь среднюю школу. Поэтому были помещены в Демидовский дом трудолюбия (его также называли Дом Анатолия Демидова) – воспитательное и учебное заведение, работавшее под покровительством императрицы Марии Федоровны. Одиннадцать лет провели девочки в Демидовском доме, получили образование и стали профессиональными учительницами. Их успехи в учебе были отмечены специальными наградами. Но обе, к сожалению, забыли родной язык, что сильно тревожило их воспитателей. Руководство Демидовского дома отправило девушек на родину, снабдив всеми необходимыми вещами и, главное, рекомендациями, адресованными русскому министру-резиденту и начальнице Мариинского Женского института в Цетинье С. П. Мертваго. Под ее началом юные учительницы должны были приступить к педагогической работе. Нет никаких сомнений, что Мариинскому институту, который всегда испытывал острую нехватку кадров, воспитанницы Демидовского дома были нужны. Именно таким образованным девушкам предстояло решать женский вопрос в Черногории.

Результаты работы Комиссии по образованию южных славян стали видны довольно быстро. Выпускники русских вузов сразу же включались в общественную жизнь своего отечества, стремясь ускорить его развитие. Многие гражданские и военные чиновники, а также представители духовенства, получившие образование в России, стали заметными фигурами в государственном аппарате Черногории, занимали министерские посты, входили в ближний круг черногорского монарха. Некоторые из выпускников трудились в сфере образования и науки. Один из первых историков и библиографов Черногории Марко Драгович с 1878 по 1882 г. учился в С.-Петербургской Духовной академии и серьезно увлекся изучением архивных материалов по черногорской истории, мечтая написать историю русско-черногорских отношений от Петра I (см. Приложение 15). Может быть, именно это увлечение определило дальнейшую судьбу М. Драговича, автора более ста научных и популярных трудов.

В заключение хочется еще раз подчеркнуть тот энтузиазм и одушевление, с которым молодые люди рвались в страну, мало им известную, но представлявшуюся оплотом их надежд. Суровые испытания не охладили пыла тех, кто верил в великую Россию, защитницу славянских народов. Российские чиновники, стремившиеся организовать, привести в определенные рамки и контролировать эти порывы, в определенном смысле потерпели неудачу. В 1913 г. руководство С.-Петербургского Славянского благотворительного комитета в письме к посланнику в Цетинье А. А. Гирсу в очередной раз сетовало на «наплыв» черногорцев, нарушавших инструкции и правила и приезжавших в Россию учиться без всякой подстраховки (см. Приложение 17). Председатель комитета просил, чтобы в черногорских газетах были опубликованы условия, в соответствии с которыми шло зачисление в учебные заведения империи. Растущий поток «неорганизованных» абитуриентов свидетельствовал, с одной стороны, о высоком рейтинге российского образования в славянских странах, был своего рода признанием отличного качества русских дипломов, их востребованности. С другой стороны, средний черногорский абитуриент начала XX в. был куда лучше осведомлен о Российской империи, чем тот, кто уезжал на чужбину в начале 80-х гг. XIX в. Он уже знал, каково пришлось землякам, отучившимся в Петербурге или Москве, знал, что будет нелегко, иллюзий было гораздо меньше. А намерение ехать в Россию учиться не ослабевало. Только Первая мировая война смогла остановить этот поток.

Приложения

Приложение 1

«Правила определения в Русские учебные заведения южнославянских уроженцев.