ЧЕРНОКНИЖНИК

стало стеной. С глухим хлопком пластины за ее спиной раскрылись, выпустив короткие

прозрачные   крылья.   Летать   с   их   помощью   было   невозможно,   но   оседлать   воздушный

поток и мягко спланировать вниз — вполне. Эльга опустилась на землю и, на ходу убирая

крылья, понеслась по ясному следу. Ощущая себя охотником, она испытывала состояние,

близкое   к   эйфории   —   ведь   такие   занятия,   как   преследование   и   убийство,   идеально

отвечали   всей   ее   сущности,   были   ее   предназначением,   ее   целью   и   ценностью,   ее

жизненным   смыслом.   И   только   где-то   глубоко,   на   самом   дне   сознания   дремало…   не

сомнение, даже не отвращение… легкое удивление, вызванное новизной ощущений и тем,

что раньше она (и в самом деле, это очень странно!) почему-то не понимала, в чем же

состоит подлинный смысл ее существования.

***

Малгелендорф с отвращением бросил посох к подножью красной скалы. Во время

бега его не оставляло ощущение, что выкраденный у колдуна предмет готов в любую

минуту   ожить   и   ударить.   По   собственной   воле   Малгелендорф   не   стал   бы   и   близко

подходить   к   предмету,   наделенному   тэнгамом.   По   собственной   воле   Малгелендорф

вообще бы не стал нападать на колдуна. Он преследовал людей уже двое суток, но так и не

сумел отыскать подходящей возможности выкрасть Лакомство. Девчонка ни на шаг не

отходила от колдуна, но Малгелендорф не терял надежды. Когда они натолкнулись на

пограничного стража, Малгелендорф сжался в комок и закрыл уши костяными пластинами

—  и  все  равно  вой  истязаемого  стража  проник в него  и  заставил пережить  несколько

неприятных   мгновений.   Потом   страж   затих,   уйдя   куда-то   вниз,   в   горные   недра,   а

охотничий демон почувствовал ветер. Ветер и взгляд. Хозяин был здесь.

Приказ   Хозяина   был   более   чем   ясен,   но   поначалу   Малгелендорф   пытался

сопротивляться. Ему совершенно не хотелось связываться ни с колдуном, ни с оружием,

наделенным собственным тэнгамом. Из-за того, что расстояние было слишком большим,

Хозяин   не   мог   силой   навязать   ему   свою   волю.   Впрочем,   в   разуме   демона-охотника

Климединг по-прежнему мог читать, как в открытой книге.

«Если ты схватишь девчонку, и он уйдет один, ты позавидуешь участи Лакомства,

— пообещал Хозяин. —  Но если ты выполнишь мой приказ, я защищу тебя от колдуна…

Без оружия он отсюда не уйдет — а значит, не уйдет и девчонка. Когда мы его схватим,

ты получишь девчонку… всю, целиком».

Относительно того, действительно ли ему отдадут девочку, когда все закончится, у

Малгелендорфа   имелись   очень   большие   сомнения,   но   он   понимал,   что   выбора   у   него

нет… Он скорее был готов поверить в то, что Хозяин устроит настоящую травлю, буде он

посмеет   ослушаться.   Трансформировавшись   в   змеекошку,   он   невидимой   тенью   потек

вслед за беглецами…

«Вперед!»  —   приказал   Хозяин.   Малгелендорф   прыгнул.   Волевой   импульс

Климединга   обрушился   на   блудного   ученика,   выбив   на   более   низкий   уровень

реальности… Вырвав из рук Уилара оружие, демон-охотник мчался по скале, не веря в то,

что все еще жив и каждую секунду ожидая удара в спину. Но удара не было. Хозяин, как и

обещал, позаботился о нем.

Добравшись до красной скалы, Малгелендорф избавился от посоха и стал ждать.

Теперь можно было не бояться. Утес, похожий на клык из цельного рубина, частично

скрытого   грязью   и   безобразными   наростами,   защитит   его.   Рубиновый   клык   обладал

тэнгамом, который в любую минуту по воле Хозяина мог пробудиться ото сна и вырваться

на поверхность. Малгелендорф задумчиво обошел вокруг утеса. Ему самому опасность не

угрожала,   и   поэтому   он,   поднявшись,   как   по   ступеням,   по   наростам   вокруг   рубина,

заглянул внутрь полупрозрачной алой тверди. Внутри он различил несколько смутных,

неподвижных   фигур   —   несомненно,   жертв   собственной   неосторожности,   пойманных

Хозяином   и   отныне   навеки   заключенных   в   недрах   красной   скалы.   Одна   из   фигур   —

женщина   с   полуоткрытыми   глазами   и   клубком   змей,   заменявшем   ей   волосы   —   не

понравилась   ему   настолько,   что   он   оскалился   и   тихо   зашипел.   Удовлетворив   свое

любопытство, он спрыгнул на землю.

…Что-то приближалось к скале. Что-то, двигавшееся со скоростью, не уступавшей

скорости   самого   Малгелендорфа.   Демон   запрыгнул   на   камень,   приподнялся   за   задних

лапах и через несколько секунд понял, что это.

Самка. Самка гьянгеншайна.

Будь Малгелендорф человеком, он, совершив это открытие, выругался бы самым

нецензурным образом. Если самцы-гьянгеншайны славились терпением и коварством, то

самки из их народа отличались бешенным нравом, редким даже по меркам обитателей