ЧЕРНОКНИЖНИК

которое они прошли пешком по Азагалхаду за три дня, соответствовало трем неделям

пути на хороших лошадях и при благоприятной погоде. Еще она заметила, что рядом с

Кэтектоном нарисован пустой кружок; еще один — где-то наверху, на севере; пять или

шесть кружков перечеркнуты крестиками — один из них стоял напротив Эллиуна, второй

— где-то в Ярне, третий — на одном из Вельдмарских островов, четвертый…

Кто-то занял место напротив, положив на стол перед собой топор. Пахнуло потом и

чесноком. Эльга подняла глаза и увидела здоровенного мужика. Мужик жрал ветчину,

вытирал   жирные   пальцы   о   собственную   же   бороду   и   искоса   поглядывал   на   других

постояльцев.

— Приятель, — обратился он к Уилару. — Девчонкой не поделишься?

Уилар секунду в упор смотрел на него, потом оглянулся назад и щелкнул пальцами,

привлекая внимание хозяина.

— У этого человека есть лошадь? — поинтересовался чернокнижник. Трактирщик

испуганно поглядел на детину с топором и почел за лучшее не отвечать.

— А тебе-то что за дело? — все еще жуя, спросил детина.

— Я не люблю убивать просто так, — терпеливо объяснил Уилар. — А нам как раз

нужна лошадь.

…Лошадь  оказалась  под  стать  своему  бывшему  хозяину — угрюмым  туповатым

тяжеловозом. Уилар сидел в седле, Эльга — прямо перед ним, цепляясь за шею лошади.

Тяжеловоз мерно трусил по тракту. Восходящее солнце слепило Эльге глаза.

— А если хозяин пожалуется? — спросила она вскоре после того, как они отъехали

от гостиницы.

— Кому? — усмехнулся Уилар.

— Ну, местному сеньору… или стражникам…

— А ему это нужно?

—   Не   знаю…   —   Эльга   растерялась.   —   Нет…   наверное…   Ну,   а   если   все-таки

пожалуется?

— И что?

—   Они…   ну,   они   станут   нас   преследовать,   —   произнеся   это,   Эльга   почему-то

почувствовала себя полной дурой.

— А им это нужно? — резонно возразил Уилар.

По   прибытии   в   Кэтектон   тяжеловоз   был   продан,   а   вместо   него   —   куплены   две

лошади   для   Уилара   и   Эльги   плюс   одна   заводная,   которой   предстояло   нести   поклажу.

Эльга ожидала, что они уже на следующий день продолжат путь, но Уилар, кажется, не

собирался торопиться. Он снял две комнаты в самой лучшей гостинице и ни в чем себе не

отказывал: пил дорогие вина, ел изысканные блюда, развлекался с какими-то девицами,

которых приводил к себе в номер поздним вечером… Об Эльге он, впрочем, не забыл:

купил   ей   костюм   для   верховой   езды   и   еще   несколько   мелочей,   которых   ей   очень   не

хватало   в   дороге:   например,   гребень.   Но   дни   тянулись,   Уилар   по-прежнему   приятно

проводил   время,   и   Эльга,   по   сути,   оказалась   предоставленной   сама   себе.   Чтобы   не

заскучать, она часто гуляла по городу, смотрела на незнакомых людей и чужие дома…

Впрочем, окружающее не казалось таким уж чужим: все это принадлежало людям, живым

людям, которые умели плакать и улыбаться, и к которым после посещения мира демонов

Эльга испытывала почти родственные чувства.

Кэтектон   кольцом   окружал   высокий   холм,   на   вершине   которого   стоял   замок

здешнего феодала, лорда Аркрима Сольгота. Еще ниже текла река, огибая город и холм. В

целом, Кэтектон выглядел довольно мирно: стражники попивали пиво и играли на посту в

кости, дети играли в войну на крепостной стене (других мест, свободных от надоедливых

взрослых,   в   городе   было   мало),   приезжие   шумно   торговали   на   рынке,   ремесленники

трудились в своих мастерских, барон Аркрим и его приближенные занимались своими

делами   и   на   глаза   народу   не   показывались   —   ну   и   слава   Пресветлому…   Небольшой

переполох вызвало известие о том, что на невольничьем рынке, находившемся на другой

стороне реки, в двух милях от Кэтектона, полтора десятка рабов взбунтовались, отняли у

охраны оружие и сумели сбежать; впрочем, большую часть из них уже на следующий день

поймали и, четвертовав, выставили вдоль дороги в непосредственной близости от рынка, в

назидание другим рабам. Но ни на четвертованных, ни на повешенных у городских ворот

сами горожане давно уже не обращали никакого внимания: зрелище было привычным, и

хотя к вони, издаваемой разлагающимися трупами, привыкнуть было сложнее, старались

не замечать и ее. Как-то раз, наблюдая за казнью убийцы, Эльга заметила нескольких

женщин, терпеливо ждавших рядом с помостом. Когда убийца — довольно молодой еще

человек, одетый в одну лишь длинную рубашку — забился в петле, его член вдруг встал

торчком, смешно оттопырив засаленную ткань. Священник на помосте, полузакрыв глаза,

вяло бормотал что-то из Книги Жизни, женщины ползали по земле под виселицей, собирая

семя умирающего, а стражники зевали и время от времени делали вид, будто собираются

разогнать женщин — без особого, впрочем, энтузиазма. Собрав все, что было им нужно,

женщины   быстро   удалились,   что-то   бурно   друг   с   другом   обсуждая.   «Ведьмы»,   —

подумала Эльга. Священник закрыл книгу и, сойдя с помоста, приложился к почти уже

опустошенной солдатами бутылке дешевого вина — скромной плате знахарок за то, чтобы