Чернокнижник

– Мой лучший жеребец погиб! – зарычал Вольфзунд. – Ты взял его без разрешения! Да ты и сам мог погибнуть!

– О, спасибо, что беспокоишься о сыне. После коня, разумеется.

– Мелдиан!

Мел прикусил язык. Пререкаться с отцом сейчас опасно. Вольфзунд не так часто приходил в настоящую ярость, а если приходил, то они с матерью старались не подливать масла в огонь. Служанки и вовсе забивались в свои комнаты, как перепуганные мыши, и тихо ожидали завершения бури.

Вольфзунд запустил руку в волосы и сокрушённо покачал головой. Конь, на котором он прилетел, беспокойно фыркал, почуяв рядом мёртвого соплеменника. Несколько томительных мгновений стояла зловещая тишина.

– Ладно, – процедил наконец Вольфзунд и втянул носом воздух. Мел настороженно наблюдал, как отец справляется со своим гневом. Если знаешь Вольфзунда достаточно хорошо, то прекрасно понимаешь, когда и что можно ему говорить. Надо только внимательно следить за его глазами. За искрами, которые пляшут в них.

– Вставай, Мелдиан. Вернёшься верхом на Кесте, а я перемещусь сразу в замок. Мать волнуется.

Мел усмехнулся. Конечно, отец рано или поздно узнал бы о том, что он всё-таки попался, что люди ранили его, как глупую неопытную лисицу, но всё же ему хотелось потянуть время. Вольфзунд только-только начал успокаиваться, и снова выводить его из себя очень опасно.

– А я есть в твоём завещании? – поинтересовался Мел.

Вольфзунд нахмурился.

– Я пока не собираюсь уступать своё место.

– Знаю, знаю. Ну, а всё же?

– Пока ты вёл себя разумно, я не думал тебя вычёркивать, – хмыкнул Вольфзунд.

– Значит, всё-таки придётся, – вздохнул Мел и, поморщившись от боли, развернулся к отцу.

Глаза Вольфзунда расширились, когда он заметил блестящую чёрную кровь на рукаве и боку.

– Мелдиан! – выдохнул он.

Мел с удивлением отметил, что отец скорее поражён, чем взбешён.

– Только обещай на этот раз не сжигать города со злости. Ладно? – Мел попытался пошутить.

– Ничего смешного! Они хотели убить тебя, разве ты не понимаешь?! За эти годы люди стали ещё более глупыми и жестокими, чем были раньше! Гнилой род. – Вольфзунд разгневанно ударил кулаком по камню. – Ты сможешь подняться?

Мел опёрся на здоровую руку и напрягся. Боль снова пронзила его раскалённым клинком, и он зажмурился. Отец подскочил к нему и осторожно помог встать. В глазах у Мела потемнело, и он всем весом навалился на Вольфзунда, чтобы не упасть. Отец был бледен, глаза его сверкали ярче, чем обычно, но ярости во взгляде больше не было.

– Сможешь выдержать перемещение? – спросил он.

– Один – нет, – просипел Мел.

– Не один. Со мной.

Мелдиан заглянул Вольфзунду в глаза и кивнул.

– С тобой смогу.

Вольфзунд обхватил его за пояс, но Мел чуть отстранился.

– Пап, ну ты что. Одежду запачкаешь. – Он криво ухмыльнулся.

Вольфзунд фыркнул и бережно прижал сына к себе. Его расшитый серебром камзол тут же пропитался кровью. Перед глазами у Мела всё закружилось, а в следующий миг они с отцом уже оказались в замке.

Мел не любил эту комнату. На его вкус, она была слишком… душной. Нет, её регулярно проветривали, широкое окно выходило на горы, но здесь было слишком много мягкой мебели, слишком плотные шторы обрамляли окно, слишком большой и мягкой казалась кровать. Обычно отец селил здесь гостей – особенно, если кто-то из них был слаб здоровьем. Про себя Мел прозвал эту комнату «лазаретом» и нахмурился, когда отец подвёл его к заваленной подушками кровати.

– Пап, а твой конь? Не хочешь за ним вернуться? – спросил Мел.

– Вернусь. Сможешь раздеться сам? Я пришлю Элли, она принесёт горячей воды. Потом разыщу Симонису. Не волнуйся, – вдруг добавил он. – Я всё для тебя сделаю.

– Эй, ты намекаешь, что я должен буду предстать в неглиже перед Элли? – возмутился Мел. Плечо и бок нестерпимо болели, но он храбрился из последних сил, только бы не упасть со стоном на глазах у отца.

– Снимешь только рубашку, – пояснил Вольфзунд. – Я скоро вернусь.

– Пап! Только матери не говори про меня, – попросил Мел.

– Само собой, – заверил его Вольфзунд и вышел из комнаты.

Когда дверь с лёгким щелчком захлопнулась, Мелдиан сполз на пол и перекатился туда, где каменный пол не был укрыт ворсистым ковром. Рана до сих пор кровоточила, и ему не хотелось прибавлять слугам забот ещё и с чисткой ковров. Больная рука почти не двигалась, и Мелу пришлось потрудиться, чтобы развязать повязку и снять рубашку. Хорошо хоть, что ткань не присохла к ране и не пришлось её отдирать. Мел поёжился, представив, как это могло быть неприятно.

Спустя пару минут в комнату вбежала перепуганная Элли. На её тележке вместо подносов с едой красовался большой медный таз, а на нижнем ярусе примостились мягкие полотенца, травы, горшочки с мазями и чистые бинты.

– Ох, господин, что с вами приключилось? – запричитала она. Мел попытался беспечно улыбнуться.

– Напоролся на ветку ночью. Замечтался о твоих жареных пирожках с куриной печенью. Кстати, что за безобразие? Почему я не вижу еды?

– Всё вы шутите, – покачала головой Элли. – Хозяин велел обработать вашу рану. А потом госпожа Симониса вами займётся, если ваш отец её разыщет. Дайте-ка взгляну…