ЧерноLove (сборник)

– Матвей Иваныч! Здравствуйте, мы же просто уборщицы, как обычно! Мы к Василисе Пантелеймоновне, насчет влажной уборки туалетов второго этажа!

– быстро отреагировала Малика.

– А! Ну дык, сразу бы и сказала! – дверь хрустнула надежными скобами, бесшумно отворилась, и из-за нее сразу выглянуло лицо, похожее на одинокого счастливого хомяка, живущего на забытом колхозниками пшеничном поле. – А вы что-то на уборщиц и не похожи!

– разглядывая девушек, бросил Матвей Иваныч!

– Дык, вы тоже не похожи на театрального вахтера!

– передразнила его Малика. – Я вот первый раз, как вас увидела, подумала сразу, что вы отставной генерал и не меньше, а не какой-то там вахтер! У вас глаза генеральские, осанка военная, вы красавец со всех сторон! Я даже боюсь себе представить скольким женщинам вы вскружили головы и закружили их в вальсе, обаяв кружевными словами! С вами поговорить – так вы вообще сердцеед еще тот! Вы любовник, наверное, и до сих пор хоть куда, хоть сюда, хоть туда! Ха-ха-ха! – изгалялась Малика.

При слове «генерал» у Матвея Ивановича по всему организму расплылось что-то теплое, глупое и эполетное. Его позвоночник молча взвизгнул и выпрямился, под носом появились призрачные черные усы и золотые погоны, где-то в районе его плеч. Он сузил глаза и принял сказанное как должное. Слова Малики о его женских победах не произвели на него никакого впечатления, потому что он женщин не любил с детства, никогда не был женат, а вел житие тайное и никому не известное. Ну, да и бес с ним, с вахтером!

– Проходите! Я вам разрешаю! – буркнул он, нащупав языком очередной кусок вкусной колбасы в пространстве между седьмым и восьмым зубами. Удачно ковырнув его кончиком языка и проглотив, он закрыл дверь.

Толстые ковровые дорожки цвета получасовой запекшейся крови были вычищены и лоснились как бока сытого мерина. Малика и Елена, мягко ступая по ним, поднимались на второй этаж. Они остановились возле широкой двери с табличкой «Директор театра. Вредитель Александр Федорович».

– Имя и отчество совпадают с именем и отчеством Керенского! – вслух подметила Елена и поправила прическу.

– Это точно! Только мы не к нему, мы к Василисе. На время его отсутствия она его замещает, только в другом кабинете! – сказала Малика и красивым жестом головы и руки поправила прическу тоже. При этом ее колокольчики на браслетах зазвенели очень знакомую мелодию.

Малика постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, юркнула вовнутрь с Еленой. Они вошли в уютную и пригожую прихожую. Там за столом сидел толстый мужчина неизвестного возраста с очень выбритым лицом. Его очки в мощной оправе счетовода-исполнителя усложняли восприятие его лица как обыкновенно человеческого. Он сидел тихо, глядя на вошедших сквозь верхнюю дужку крепких очков. На пятидневной белой рубашке вместо галстука была разноцветная калимма паралекта, или совсем по-простому – Психэ! Бабочка была похожа на законченный рисунок очень талантливого художника. Сбоку на столе стоял стриженый фикус, по которому неправильно стекали капли воды. Они останавливались посередине фикуса, собирались в одну большую каплю и по кругу поднимались наверх. Кактус был живой и не пластмассовый.

– Товарищи! Вы по какому вопросу! – выдал он с ехидными нотками в слове «товарищи».

– Штуцерман! Какие мы тебе товарищи, а? Ты совсем уехал уже в Палестину своими мозгами! Что притворяешься? Еще скажи, что ты не знаешь, как меня зовут! – быстро отреагировала Малика.

– Малика! Таковы правила! Ты же знаешь, какой год на дворе! Не ровен час…

– Не прибедняйся! Ты последний подоконник не грызешь! Сидишь тут в теплом месте, задаешь некрасивые вопросы красивым женщинам! Хотя твоя работа – травить моль в театральных шкафах!

– Не унижайте мое предназначение – я в душе космонавт, такой, что товарищу Гагарину и не снилось! Я здесь сижу уже много лет, потому что Василиса Пантелеймоновна на меня никогда не серчала, и я исполнитель хоть куда! Все быстро, четко, вовремя и качественно!

– Гагарину ты точно не снился, потому что у него была нервная бессонница! А насчет исполнителя, товарищ Штуцерман, почему до сих пор не доложили, что мы пришли! – зло сказала Малика.

– Ан нет! Уже доложено, уже получено добро на ваш вход! – захлебываясь словами, скороговоркой выпалил секретарь. – Прошу вас, Малика! Губернатор вас ждет!