Черноморские казаки (сборник)

В январе горцы открыли военные действия. Первое покушение их разграбить Васюринское селение не удалось. Встретив сильные пограничные команды есаулов Косовича, Заборы и войскового старшины Гавриша, горцы убрались за Кубань, но не разошлись, а, напротив, усилившись до 7000, 24-го числа двинулись всей массой на нашу сторону, в дистанции Елисаветинского поста, грабить хутора, расселенные верстах в пятнадцати от Кубани. Подполковник Ляшенко, войсковой старшина Порохня, с 800 казаков, стали на перерез скопищу неприятелей. В то время как казаки смело стали на отбой, черкесы одним натиском семитысячной массы прорвали ряды казаков, двинулись далее, разграбили и разорили жилища хуторян, несколько человек убили и до тридцати душ взяли в плен, захватили 700 голов рогатого скота и до сотни лошадей. 1 февраля вторжение повторилось: восьмитысячное скопище двинулось к Полтавской станице. Сиромаха и хорунжий Синьговский, поспешившие с кордонных постов, имели не более двух сот казаков, и потому не в силах были удержать многочисленного неприятеля. Уже горцы вторгнулись в станицу; запылали жилища казаков на окраине селения; упорный бой кипел в улицах станицы; Сиромаха и Синьговский, соединившись с жителями, отстаивали Полтавскую; священник с крестом в руках явился среди защитников… К счастью полтавцев, прибывшие с командами войсковой полковник Стороженко и есаул Животовский смелым и дружным ударом свежих сил принудили грабителей отступить. Тогда Стороженко, пользуясь замешательством черкесов, соединив под свою команду все оборонительные силы, погнал горцев к Кубани, отбил у них часть захваченного у нас скота и два неприятельских значка. При преследовании этом много черкесов было убито и ранено; но и казаки, кроме разграбленных домов, потеряли уведенными в плен пятнадцать душ полтавских жителей, убитыми: хорунжего Синьговского, пять нижних чинов и шесть ранеными.

Чрез несколько дней, собравшись вновь до 2000 человек, черкесы переправились на правую сторону Кубани, в дистанции Петровского поста. Напрасно есаул Кумпан с отрядом своим старался заградить дорогу горцам; отбросив горсть казаков, они направились к казачьим хуторам. Прискакавший с Копыльского поста, с полуторасотенною командою, войсковой старшина Головинский также не мог остановить неприятеля. Горцы разграбили казачьи поселения, сожгли дома, забрали скот, имущество и людей и ушли за Кубань. Головинский и Кумпан, хотя и нападали на неприятеля, но с малым числом казаков, конечно, не спасли хуторян.

Наступившая оттепель разбила на Кубани лед; переправа чрез реку стала затруднительна, и вторжения хищников прекратились.

Хозяйничанье черкесов в нашем крае сильно поколебало доверие черноморцев к своему начальству. Общее мнение говорило особенно не в пользу войскового атамана Матвеева, допускавшего горцев безнаказанно разорять казачьи станицы; даже поговаривали еще и другое, например:

Матвеев проминяв осички [229]

На сребрани жучки [230].

Конечно, такому слишком смелому предположению верить нельзя; да и примеров не бывало, чтобы в Черномории не только атаманская, но простая начальствующая личность изменяла долгу службы и присяге. Но так или иначе, а репутация Матвеева в деле военной обороны вверенного ему края много пострадала. Втянувшись в бесполезную переписку с анапским пашой, он не обращал должного внимания на тревожные известия из-за Кубани; правда, он выставил подкрепления из льготных частей, но, зная недостаточность военных сил на кордонной линии, мог бы вызвать из войска для защиты границы всех, способных носить оружие, подобно тому, как прибегал к этой крайней мере предшественник его, Бурсак, в чрезвычайных случаях. Чтобы не допустить горцев свободно разгуливать на войсковой территории, Матвеев имел возможность сам ходить за Кубань, что всегда и делал Бурсак. Справедливо, что существовало повеление Ланжерона не переходить за Кубань, но такое запрещение было и прежде, однако Бурсакж добился позволения наказывать хищников в их же земле.

Бедственный год принес, однако, Черномории и радостную весточку. Давно уже чувствовался недостаток в населении войска, давно внутреннее благоустройство черноморцев требовало улучшения. Беспрерывная служба на кубанской границе, отвлекая рабочие силы, или, лучше сказать, всех способных носить оружие от домашних трудов, повергло край в бедность, что и было доведено графом Ланжероном до Высочайшего сведения. По проекту генерал-майора Киселева, управлявший министерством внутренних дел, граф Кочубей поднес Государю доклад о переселении в Черноморию до 25000 душ малороссийских казаков. Представление это, в 19-й день апреля 1820 года, удостоилось Высочайшего утверждения [231]. Столь значительное число переселенцев, прибывших в войско, окончательно в следующем году оживило край, ободрило упадший дух истощенных до крайности казаков.