Черноморский набат

Планируя по пути в Петербург заехать в Варшаву, Джонс направляется в Киев. Здесь он встречается с М.И. Кутузовым. Ставший уже известным в русской армии молодой генерал только что оправился от тяжелого ранения, полученного под Очаковым, и тоже ехал в Петербург. Его сопровождали Беннигсен и совсем еще молодой Багратион. Встреча с боевыми соратниками была неожиданной, но приятной. По предложению Кутузова решили ехать вместе. И вот после короткого отдыха в Киеве все четверо отправляются в путь. Маршрут выбрали – Минск, Двинск, Псков. Дорога зимняя – санная кибитка, резвая тройка да звонкие бубенцы. Ехали не спеша, и к вечеру 28 декабря добрались до Петербурга. Столица готовилась к встрече Нового, 1789 года. Жизнь в Петербурге шла обычным порядком, несмотря на войну. Скованные льдом корабли стояли разоруженные в своих гаванях. Адмиралу оставалось только включиться в светскую жизнь столицы.

Адмирал остановился в дорогих номерах одной из лучших гостиниц. Был принят ко двору. Его денежные расходы в дополнение к жалованью щедро оплачивались казной. Да и вообще герой Очакова, американский моряк Поль Джонс, постоянно находился в центре внимания петербургского общества. Хотя назначение Джонса на Балтику и обсуждалось открыто в Адмиралтействе, но решения императрицы все еще не было. Судя по всему, императрица колебалась – британское лобби в российской столице было достаточно сильное. И все же жаловаться на отношение императрицы, чиновничьего Петербурга и света в целом у Джонса не было никаких оснований. Несмотря на внешнюю доброжелательность императрицы и данную ей Джонсу аудиенцию, никакого нового назначения он не получил. При каждом визите Джонса в адмиралтейств-коллегию ему отвечали кратко:

– Ждите!

А затем произошла история, которая во многом предопределила всю дальнейшую судьбу адмирала. То, что случилось дальше с Полем Джонсом, до сих пор окутано покровом тайны. Мнения историков об этом происшествии расходятся. Однако, скорее всего, случившееся с Полем Джонсом стало все же закономерным итогом той отчаянной и яростной борьбы, которую развернула против «пирата-янки» вся многочисленная и могущественная английская диаспора России. Впрочем, была и иная версия. С нее мы и начнем.

Некоторые бумаги того давнего следственного дела до сих пор хранятся в Петербурге, в Российском государственном архиве Военно-Морского флота. Что же произошло? А произошло то, что на Поля Джонса пало подозрение в изнасиловании. Потерпевшей была некая Катя Степанова. На допросе она показала, что «от роду ей 10 год, и минувшего марта 30 дня послана она, Степанова, была от матери своей для продажи масла, которое и носила… как она, Степанова, хотела идти вон, то тот г-н (т. е. Пол Джонс), схватя ее поперек, ударил в бороду (так на языке XVIII в. называлась не только борода, но и подбородок) рукой, отчего рассек к зубам нижнюю губу… и, зажав рот белым платком, отнес ее от оной чрез горницу, и по внесении, у той горницы двери запер, а потом, скинув мундир со звездою и лентою, ее, Степанову, одной рукой держал, а другою, взяв тюфяк, положил на пол, и ее на оной повалил, и в то время усильным образом растлил». Далее следуют медицинские свидетельства, ссылки на законы, запись о передаче дела на высочайшее рассмотрение.

А вот, что об этом писал о произошедшем сам Джонс. «Несколько дней тому назад ко мне в номер постучала девица. Портье сказал, что это якобы дочь женщины, зарабатывающей починкой одежды, и она интересуется, нет ли у меня работы. Как только девица вошла в приемную, она повела себя непристойно. Меня поразила ее нескромность, и я посоветовал ей не заниматься такими делами. Дав из жалости рубль, я попытался выпроводить ее из номера. Однако в тот момент, когда я открыл дверь, распутница сбросила с головы платок и, стараясь сорвать с себя кофту, начала громко кричать. На лестничной площадке она бросилась к пожилой женщине, которая оказалась там явно не случайно. К ней она обращалась как к матери. Затем они обе вышли на улицу – Большую Морскую, где продолжали громко обвинять меня, привлекая внимание прохожих… Свидетелем всего этого был портье…»

Надо сказать, что происшедшее не только расстроило, но и совершенно обескуражило Джонса. Обеспокоен был и французский посол. Ведь Екатерина пригласила П.Джонса по личной рекомендации его короля – Людовика Шестнадцатого. Для объяснений с императрицей послу нужна была полная картина случившегося. «Потребовалось совсем немного времени, – пишет он, – чтобы выяснить, что старая женщина была просто сводня, торгующая молодыми девицами. При этом она имела обыкновение выдавать их за своих дочерей».

Екатерина II полностью согласилась с объяснениями французского посла, да и самого Джонса. Как бы то ни было, обвинения с адмирала были сняты. Но законы света неумолимы. К тому же в высшем свете стали известны слова императрицы Екатерины, которая в ответ на очередную просьбу английского посла о высылке из пределов России пирата Поля Джонса, не выдержала и сказала своему секретарю Боровиковскому: