Черноногие

– О! Да, мы можем для этого и слов не пожалеть, а до дела далеко, потому что я и пошевелиться-то не могу, так крепко меня связали. Ей-же-ей, покорный ваш слуга! Я весь будто расплющен, от подошвы ноги до макушки головы. Я весь опутан веревками. Не придется мне больше покататься на бедном Огневике! Вы можете себе представить, как дешево продал бы я все свои земные блага за свободу! Но куда запропастилась моя Напасть?

– И без нее напастей не оберешься, – философски заметил другой охотник.

– Да я о своей собаке говорю. Странно, как это она могла покинуть меня в таких затруднительных обстоятельствах. Уж не укокошили ли мою голубушку эти краснокожие обормоты?

В эту минуту индейский мальчик проскользнул между Кенетом и Ником Уинфлзом. Это был Волк.

– Это ты, предатель? – сказал Айверсон. – Так ты явился еще и полюбоваться результатами своего вероломства?

– Злобный волчонок! – закричал Ник. – Если бы ты хоть на минуту попал в мои руки, уж переломал бы я тебе кости, зубы и когти!

Волк не отвечал.

– Да будет проклято мое великодушие! – подхватил Кенет. – Почему я не убил тебя в ту ночь, когда ты сговаривался с Марком Морау? Тогда я не допустил бы этих бедствий. Неблагодарный! Что сделали с Саулом Вандером?

Волк хранил молчание. Скрестив руки на груди, с бесстрастным видом он вглядывался в даль.

– Ах, какую глупость я совершил, пощадив этого маленького бездельника! – продолжал Кенет с глухой яростью.

– Право слово так, ей-же-ей, – подтвердил Ник, – поймай я молодца, продающего наши шкуры, так не миновать бы ему окаянных затруднительных обстоятельств.

– Скажи мне по крайней мере, какая участь постигла твою госпожу? – осведомился Кенет с тихой скорбью.

Волк печально покачал головой.

– Как! Ты и сам не знаешь, что с ней?

Индеец кивнул головой в знак того, что она бежала и заблудилась. Душу Кенета согрела искра надежды.

– О, да направит Провидение ее стопы!

– Вон отсюда, демон молчания! – закричал Ник. – Если б я мог тебя схватить, так, наверное, и язык у тебя развязался бы.

Не обращая внимания на угрозы и брань, Волк держался с достоинством и сохранял спокойствие. Неожиданно какие-то выкрики привлекли их внимание. Произошла суматоха, спавшие дикари повскакали на ноги, и вскоре весь индейский лагерь оживился. Всю суматоху вызвали индейцы, притащившие пленника. Вой и крики торжества предшествовали его прибытию. Кенет увидел его и был поражен этим полукрасным-полубелым, полудиким-полуцивилизованным человеком, какого ему никогда еще не приходилось видеть.

– Что вы за человек? – невольно спросил Айверсон.

– Я великий полу-тот, полу-этот. Помесь Гудзонова залива, я Белый Полярный Медведь, Ворон Красной реки! Кар-кар-кар! – Том Слокомб, подражая ворону, затянул такую громогласную гамму, что все холмы огласились пронзительными отголосками.

– Отец мой – бледнолицая жена, а мать моя – медно-красный муж, и произошла помесь двух племен, смотрите на меня как на ясное тому доказательство. Вот этой стороной я индеец, а повернусь другой – как есть бледнолицый.

Шаман со зверообразной внешностью потрепал его по плечу, говоря:

– А вот я сниму твою шкуру с красного бока, и если он и под шкурой такой же красный, так мы поверим тебе.

– Как это? – спросил Том, вздрагивая.

– Он очень скоро справится с красным боком, – сказал Волк насмешливо, указывая на шамана.

– Не может быть! – воскликнул Том. – Сама природа не допустит истребления подобного чуда. Ступай вон со своими глупостями, черноногий урод! Кар-кар-кар!

Один из вождей уколол Ворона кончиком острого ножа, отчего бедняга подскочил и взревел не хуже раненого быка. Индейцы так и покатились со смеху. Слокомб выразил свое негодование десятком возгласов, один другого нелепее, что только увеличивало общее веселье его мучителей. Наконец вождь отдал приказание своим воинам, и те в один миг подхватили несчастного Ворона и связали его, как тюк копченого мяса. После этого он был брошен к другим пленникам, и дикари отошли от них.

Волк принес воды Кенету, который выпил с жадностью.

– Дай и мне глоток, у меня вся глотка горит, как головешка, – попросил Ник.

Волк не обратил внимания на его просьбу, и Нику пришлось утолять свою жажду самыми изощренными ругательствами, какие только приходили ему в голову. Между пленниками завязался разговор об их безнадежном положении.

– Нам остается только душой приготовиться ко всем мучительным пыткам, – сказал Кенет.

– Да и телом также не худо быть готовым, – подхватил Ник, – вот кабы разом отмахнули нам головы – уж как было бы покойно, но ей-же-ей! Право слово так, нагромоздят они нам напастей и поставят в окаянно-затруднительные обстоятельства. Огонь, как вы сами скоро убедитесь, настоящее проклятие рода человеческого. Лучше бы никто его не изобретал! Вот сами увидите, как эти разбойники примутся плясать вокруг нашего костра, так что небу будет жарко, вот ей-же-ей, право слово так!