Чернов

«Претензия на приоритет, оспариваемая г. Ридсдалем в отношении некоторых содержащихся в докладе автора (Гейна) заключений, разрешается чрезвычайно просто, если указать, что все права на приоритет в данном случае принадлежат, бесспорно, проф. Чернову из Петербурга, который еще много времени тому назад, в 1868 г., охватил сущность основных явлений перегрева стали самым дальновидным образом. Автору доставляет большое удовольствие, что он может засвидетельствовать достоинства работы проф. Чернова, и единственно, о чем он сожалеет, это о том, что не успел раньше познакомиться с содержанием его (Чернова) статьи, напечатанной в «Engineering» за июль 1876 г. стр. 11 под названием «Структура стали. Заметки о производстве стали и способах ее обработки». Поэтому работу докладчика (проф. Гейна) следует рассматривать как продолжение и развитие общих положений, ранее установленных, и он очень рад, что фундамент, заложенный г. Черновым, на котором он (Гейн), не подозревая вовсе о его существовании, явился продолжателем, оказался столь надежной и прочной постройкой».

На это признание Чернов отвечал коротким письмом, исполненным высокого достоинства, и посылкой новой своей печатной работы. Гейн в марте 1903 года писал Чернову:

«Нет сомнения, что было бы чрезвычайно необходимо, чтобы Вы еще раз опубликовали свои сочинения. В то время, когда они появились, человечество считало себя вправе упускать из виду русскую литературу. Как несправедливо такое отношение, Вы доказываете до полной очевидности Вашими трудами».

Так шаг за шагом Чернов утверждал право русских ученых на самобытность, доказывая, что у нас есть и наука и техника, способные участвовать в мировом научно-техническом прогрессе. Правда, русский инженер вышел слишком далеко вперед, и многие иностранные ученые не могли побороть барьера собственного мышления. Провозглашенные Черновым положения до конца века оспаривались некоторыми учеными в Америке, где обработка стали велась еще примитивно. В Европе Флорис Осмонд своими экспериментальными работами полностью подтвердил справедливость учения Чернова о влиянии «особенных» температурных точек на структуру стали.

Профессор Колумбийского университета Генри Гоу в своей «Металлургии стали», изданной в 1891 году, пренебрежительно упоминая о работе Чернова, мог только сказать о проводимой Черновым аналогии кристаллизации стали и квасцов: «Подобные аналогии никогда ничего не доказывают, но приводят часто к ошибочным заключениям».

Ученик Гоу и его ассистент Совёр в угоду своему учителю в докладе на съезде в Чикаго о своей экспериментальной работе о вторичной кристаллизации стали не упомянул имени русского инженера, хотя повторял ряд его высказываний. А Гоу, председательствовавший на съезде, не указал ему на это. Однако Совёр вскоре счел нужным написать Чернову приведенные им в письме Гейну строки, а Гоу даже посвятил русскому ученому изданный им в 1903 году учебник «Железо, сталь и другие сплавы».

На титульном листе книги он напечатал: «Моему другу, профессору Дмитрию Константиновичу Чернову, отцу металлографии железа, в знак искреннего уважения посвящается этот труд».

Открытая, прямая и честная борьба за высокое достоинство русского имени в науке и технике привлекла к Чернову немало честных людей, сделавшихся потом его истинными друзьями и последователями.

7. СВЯЗЬ ВРЕМЕН

Политехнический институт в Петербурге, осуществивший идею Чернова, был открыт в 1902 году в составе четырех отделений: металлургического, электротехнического, экономического и кораблестроительного.

Программу экономического отделения представил Менделеев. В последнее десятилетие своей жизни он много времени и труда уделял экономической, государственной и общественной жизни России, что отложилось в его «Заветных мыслях». Участие в создании Политехнического института привело Менделеева к написанию «Заметок о русском просвещении». Их главная мысль: просвещение есть основа народного благосостояния.

Кораблестроительное отделение защищал со страстью Чернов. В помощь ему Александр Степанович Попов привлек Константина Петровича Боклевского, выдающегося кораблестроителя. Изобретатель радио читал курс высшей математики и физики в Морском техническом училище, где учился Боклевский.

Когда программы были составлены и преподаватели подобраны, строительной комиссии стало известно о намерении правительства присвоить новому институту имя наследника, дабы стереть с него черты общественной инициативы.

Комиссия возмутилась. На поспешно организованном заседании секретно обсуждали вопрос, что делать, так как решительно все члены комиссии были против такого именования.

Дмитрий Константинович указал выход из положения: в связи с наступающим двухсотлетием основания Петербурга обратиться с ходатайством о присвоении институту имени Петра Первого.

— Именно Первого, а не Великого! — поддержало его предложение большинство.

По ходатайству совета института ему было присвоено имя Петра I. На студенческих наплечниках появился вензель из скрещенных двух латинских Р — «Петер Примус».