Черноводье (СИ)

На секунду я задумался. В моей голове сразу всплыла картинка: изможденные, покрытые дорожной грязью лица беженцев, бредущих куда глаза глядят вдоль Чернолесского тракта. Разоренные, выгоревшие деревни в окрестностях Клугстера. Вороны, клюющие тела молодых супругов и ребенка возле опрокинутой телеги. Душераздирающий крик Винса.

Смог бы я так?

Конечно, я сам вовсе не ангел. За три года в Чернолесье я собственноручно убил едва ли не десяток человек, а уж причиной скольких смертей я стал косвенно, не хочется даже и думать. И каждый раз, поднимая оружие на живого человека, я успокаивал себя тем, что это всего лишь компьютерная модель, порождение нейросети Грановского. И всегда я был в этом уверен не до конца, но это не останавливало мою руку с занесенным топором.

Так чем же я лучше? Тем, что у меня всегда было какое-то оправдание? Но какое это имеет значение, если речь не идет о настоящих живых людях? А если идет, то на что им мои оправдания?

Умом я понимал, что аргументы Ника вполне весомы. И все-таки, при мысли обо всем этом меня пробило неприятное чувство, словно я смотрел на вскрытие трупа. Была в этом какая-то планка цинизма, ниже которой мне не хотелось бы опускаться.

— А если бы это были настоящие люди? — спросил я. — Если бы была хотя бы вероятность, что они настоящие?

Ник вздохнул с видом учителя, отчаявшегося объяснить теорему непонятливому школьнику.

— Ну, я не знаю, — устало проговорил он. — Может быть, ты объяснишь ему?

Ксай в ответ на пас с его стороны иронично приподняла бровь и посмотрела прямо на меня.

— Просто ответь на один вопрос, — начала она. — Можешь даже не отвечать вслух, самому себе ответь. Ты хочешь вернуться назад, или ты хочешь остаться здесь, прожить жизнь охотником на монстров? Это ведь неплохая жизнь, а? Приключения, награды, девушки засматриваются, да?

Я сглотнул образовавшийся в горле комок, не в силах смотреть ей в глаза. Разумеется, я сам не раз думал над этим вопросом. И нашел на него ответ: если все это иллюзия, я не хочу в ней жить. Я хочу в настоящий мир.

Такое ощущение, что Ксай прочла мои мысли и удовлетворенно кивнула.

— Я пойду готовиться, — сказал я, кивнув ей в ответ и направившись вниз по изогнутой лестнице.

Однако не успел я пройти и одного пролета, как услышал торопливые аги за спиной и, обернувшись, обнаружил, что Ксай догоняет меня, и на лице у нее не обычное отрешенно-ироничное выражение, а нечто, напоминающее сочувствие.

— Подожди! — сказала она. — Знаешь, я тебя понимаю, мне это тоже не слишком нравится. Но без этого нельзя. Без этого мы застрянем здесь навечно.

Я только кивнул. Спорить мне как-то расхотелось. Пару пролетов мы прошли молча.

— Ты давно здесь? — спросил я Ксай.

— Три года, — ответила она. — Попала в лес под Кирхаймом незадолго до дня Мученика Буксы.

Я мысленно ответил, что, кажется, она попала сюда едва ли не в один день со мной.

— А кем ты была в нашем мире?

— Никем, — ответила она. — Просто девушкой. В универ ходила, с кем-то встречалась. А здесь я дракон. Понимаешь, да? Ты не представляешь, как это круто! Когда ты летишь. Ты чувствуешь себя… другим. Каким-то действительно другим существом, с другими чувствами, другими желаниями. Это не описать словами.

— Тебе это очень нравится, — я невольно улыбнулся.

— Очень, — она вздохнула. — Но гори оно все синим конем. Я хочу домой. Я не хочу торчать в этой матрице. Давай взорвем ее вместе?

— Ты думаешь, это поможет освободить всех? — спросил я, сделав ударение на слове «всех». Кажется, она хорошо поняла, кого я имею в виду.

— Я думаю, да, — ответила она. — И Ник так думает. Он прекрасный человек, ты не представляешь, сколько он сделал для ребят.

— Ладно, — ответил я. — Меня тут телекинезом, вроде как, наградили. А вот как пользоваться им, не знаю. Может, расскажешь, как эти новые способности работают? А там и приступим.

Она положила ладонь мне на плечо.

— Пойдем, разберемся.

Глава 15

Небо Чернолесья, и без того редко радовавшее солнечными днями, в этот день, кажется, было особенно темным. Не исключено, впрочем, что так просто казалось из-за того, что часть его заслоняла угольно-черная громадина пирамиды.

Вблизи она казалось еще более мрачной, чем из дворцового окна. Оттуда представлялось, что ее стены гладкие, словно кафель, но, едва мы подошли ближе, сразу стало видно, что они испещрены непонятными угловатыми вырезанными рисунками — или иероглифами — плохо различимыми на обсидиановом фоне. Некоторые из них, как мне показалось, то и дело озарялись на секунду гнилостно-зеленоватым светом. Впрочем, быть может, это была лишь игра воображения, подстегнутого мрачным впечатлением конструкции.

Ощущение угрозы, исходившее от пирамиды даже на расстоянии, здесь усиливалось, вызывая дрожь и заставляя колени предательски подгибаться.

Когда я взглянул на Ксай, то заметил, как она нервно теребит ремешок сумки.

А вот Ник казался совершенно спокойным.