Черные ангелы

— Ну не твоя, какая разница? — согласился он, — она меня тоже извела…

— Женился бы, — сказал я.

— Я не сумасшедший, — отозвался он. — На Марсе — пожалуйста. А здесь нельзя. Климат не располагает.

В отличие от Лавровой, Таня Малыш была миниатюрной, но сложена, как богиня. К тому же у нее была прическа под мальтийскую болонку — чем она ужасно гордилась. В общем, женщина, которая рождается раз в сто лет. Правда, она боялась жизни и хотела, чтобы я женился на ней. Конечно, она не могла пережить расставания, конечно, она не знала, что будет делать без меня. Но, как видите, быстро нашла мне замену. Впрочем, я не в претензии.

В этот момент я снова засек рыбака. Он стоял на площади за мостом и разглядывал витрину овощной лавки. Без зонта он выглядел жалким. Даже его удочка источала тоску и воду.

— Вижу еще одного в черном… — вдруг сказал Леха.

— Где? Где?.. — удивился я, вертя головой.

— Нет, показалось… — разочарованно вздохнул друг.

— Ловлю такси и жду тебя на Манежной, — сказал я.

Их оказалось большое, чем я предполагал. Но человека в черном я так и не обнаружил. Женщина с прозрачным зонтиком подошла в рыбаку и что-то ему сказала. Они тут же стали играть роль влюбленной парочки. Я вошел в лавку, сделал вид, что выбираю папайю, а когда продавец отвлекся, поднырнул под прилавок и вышел черным ходом.

Одно я заметил, проходя мимо парочки: от кого-то из них жутко пахло кошачьими 'духами'.

На Манежной площади прогуливались проститутки. Одна из них потрепанного вида, с обгрызенными льняными волосами, как и предписывалось законом (а закон гласил, что проститутки должны быть выкрашены в белый цвет с помощью козьей мочи), подошла к такси и прежде чем заговорить, вытащила изо рта жвачку и прилепила на стекло перед мои носом. Но бог весть откуда вынырнувший Леха помешал нашему общению. Он закричал, заглядывая в салон:

— А как насчет секса?! Девочка — куколка! — Он шлепнул ее по заду. — Настоящий силикон.

Проститутка фыркнула и шарахнулась на тротуар:

— Я дело с психопатами не имею!

А Леха полез в машину.

— Чего ты орешь? — спросил я. — Ты так всех кошек распугаешь.

Конечно, я ему не сказал, что от проститутки тоже несло кошачьими 'духами'. Было ли это совпадение или случайностью? — я не знал.

Когда мы добрались до гостиницы, дождь кончился, только капало с крыш и деревьев, да еще в Неву неслись потоки, приминая траву и лопухи. Воздух как всегда был свеж и душист. На Марсе такого никогда не случалось — климат не тот. Но почему же я его так любил?

Нам пришлось сменить три такси, сделать два круга вокруг центра и зайти через Петроградкую сторону. После всех маневров по городу я рассчитывал, что полиция раскрутит наши зигзаги не раньше, чем через час.

Верный своей тактике, Леха остался прикрывать тылы, а я полез в номер. Хорошо еще, что под гостиницей росла гинго белоба с бугристой корой — 'чичас' — в виде женских грудей и фаллосов, а, слава богу, не акация с полуметровыми иглами, иначе бы мне точно пришлось нарушить покой последнего террориста — Теодора Кашинского.

Номер на втором этаже никто не убирал. Сетка кровати, которую я использовал в качестве тарана, лежала на том же месте, где я ее бросил, точнее — так, где она мне упала на ноги. Разбитый телевизор валялся на полу. На кровать, где спала блондинка, я старался на смотреть. У меня было такое ощущение, что блондинка все еще сопит в темноте, и меня так и подмывало посветить фонариком на койку. Я не выдержал и посветил. Все было в крови. Много крови. На всякий случай я приподнял подушку и плед. В одном месте кровь даже не свернулась — не мудрено в таком климате. Желудок вспомнил о том, что голоден, и меня едва не вывернуло. С минуту я дышал тяжело и глубоко и даже прислонился для равновесия к стене.

— Ты чего молчишь? — спросил Леха, и я вспомнил, что он стоит под окном.

— Набираюсь впечатлений… — ответил я, дыша, как стайер после марафонской дистанции.

— У меня пока все тихо…

В этот момент я увидел то, что искал. Пришлось убрать в сторону спинку, полусгнившие цветы и осколки вазы: за ножкой кровати, на которой в ту злополучную ночь спала блондинка, лежал знакомый предмет. В других обстоятельствах я бы не обратил на него внимания — мало ли детских шариков валяется на полу. Виниловых шариков. Но меня остановил символ внутри него в виде правильного многогранника, который я впервые увидел на брелке и между лопатками блондинки. Только на это раз многогранник выглядел, как вращающаяся голограмма. С минуту я разглядывал ее, не обращая внимание на кряхтенье Лехи под окном. Вот зачем приходил человек в черном, понял я. Я был почти уверен в этом. Осторожно потянулся, дабы не спровоцировать желудок, и взял планшетник. Но прежде чем взять его, я словно увидел под собой город. В следующее мгновение, как и в баре, передо мной раскрылась карта местности: Леха стоял внизу, Теодор Кашинский спал за стойкой, через два номера от меня парочка занимались любовью, используя небезопасные приемы соития. В тупике под лестницей на третьем этаже двое баловались 'баяном' и героином.