Черные ангелы

— Нет, неправильно это… — не очень убежденно возразил дед Генка. — В кутузке сам знаешь, что делают.

Мы проходили мимо известного бара, у которого было подпольное название 'Рыбий глаз', хотя официально он назывался 'Невская волна'. Обычно здесь собирались местные алкаши, потому что пиво и водка в баре были дешевле, чем в других местах. Праздный посетитель, сидящий на крыльце и дымящий сигаретой, окликнул:

— Ты куда их ведешь, Кирюха?

Кирилл Васильевич обрадовался возможности поупражняться в красноречии.

— Вот поймали мародеров… — Он остановился. Лицо его сияло праведным гневом. — Растаскивали муниципальную собственность…

Оправдываться было бессмысленно. Я понял, что в его глазах мы настоящие грабители.

На крыльцо вышли еще несколько человек. Печать ежедневных возлияний лежала на их лицах.

— С уловом тебя, Яковлев, — поздравили они его. — Может, зайдешь?

— Я бы зашел, да грошей нема.

— А у них? — они кивнули на меня с Лукой.

— Правильно! — обрадовался кто-то. — Все равно расстреляют.

— За что?! — удивленно воскликнул Лука.

— А по закону военного времени, — убежденно ответил человек, который сидел на крыльце и дымил сигаретой.

На самом деле, я разглядел, у него была не сигарета, а настоящая самокрутка толщиной в палец. Тамошняя публика предпочитала биди — мелкие сигареты, пришедшие к нам из Цейлона. Такие сигареты скручивали вручную пожилые женщины и продавали сотню за десять рублей.

— По какому закону? — удивился Лука.

— Полчаса назад по радио объявили… — сообщил кто-то, — по военному.

— Ну что, будем пить, что ли?

— Будем! — согласился Кирилл Васильевич и подтолкнул нас в бар.

— Только что передали: в Москве тоже хлысты бузят, — сказал бармен, когда мы вошли внутрь. — Яковлев, ты кого привел?

Кирилл Васильевич снова повторил свою историю. Теперь он выглядел в ней исключительно мужественной личностью. Он пересказал диалоги, в которых мы с Лукой предстали ничтожными людишками, по которым веревка плачет.

— Знал бы, я б тебя пристрелил, — сказал ему Лука в сердцах.

Все возмущенно закричали.

— Это хорошо! — заявил бармен. — Теперь за каждого мародера премию дают.

— Не может быть?! — удивился кто-то.

— Может! — обрадовался Кирилл Васильевич.

Глаза его загорелись. Он оглядел нас и даже поправил на Луке его американскую майку.

— А по сколька? — спросил Кирилл Васильевич, обращаясь к бармену.

— По сто тысяч за брата, — заверил его бармен.

Кирилл Васильевич на мгновение перестал дышать. Он пытался сообразить, какая это сумма, но не мог этого представить.

У меня из кармана грубо вытащили портмоне и нашли несчастные полторы сотни, которые остались после завтрака. Бармен тут же всем налил по кружке.

— Ну что, пойдем? — спросил Кирилл Васильевич, снимая с плеча берданку, когда все выпили.

— Давай еще по одной? — предложил дед Генка.

Выпили еще по одной.

— А чего? Давай уж допьем? Все равно полиция деньги конфискует, — предложил кто-то.

Компания расселась за длинным столом. Нас с Лукой затолкали в угол к окну. Бармен стал носить подносы с бокалами.

— Может, и им налить? — предложил кто-то. — Может, они в последний раз пиво пьют.

Это оказался действительно серьезный аргумент для русского человека. На нас стали поглядывать жалостливо: все-таки свои, не хлысты, не буржуи и не новые русские с Марса.

— Руки вначале развяжите, — попросил я.

— Ты смотри, не сбеги, — предупредил Кирилл Васильевич. — Я двести тысяч в жизни не видел.

— Будем ноги уносить, — прошептал мне на ухо Лука.

Можно было, конечно, перевернуть стол и раскидать компанию, которая уже заметно охмелела. С моими девяносто двумя и с шестьюдесятью семью килограммами Луки мы были непобедимы. Но я боялся кого-нибудь зашибить ненароком. Надо было ждать удобного момента. И такой момент представился. Кирилл Васильевич так разошелся, что на оставшиеся деньги взял водки. Даже нам с Лукой досталось по рюмке. Кстати, водка пахла ацетоном и явно была разбавлена, но в сочетании с пивом действовала убийственно. Все стали вздыхать. Русская душа размякла. Завели соответствующие разговоры.

— Живешь и не знаешь, когда последний раз белый свет видишь… — произнес человек, который первым приветствовал Кирилла Васильевича на крыльце.

Он трагически всхлипнул. У него было лицо темно-кирпичного цвета, а глаза — подернутые стариковской влагой.

— Ты что, турок? — спросил кто-то у Луки, кивнув на его 'карапузу'.

— Это подарок из Африки, — ответил Лука и даже улыбнулся.

Все помолчали. Честно говоря, такая шапочка, как 'карапуза', совершенно не шла русскому человеку. На Марсе она была более уместна, потому что там не было наций, хотя были и русские, и немецкие, и другие города, но границы были чисто уловные.

— Турки тоже люди… — произнес кто-то сакраментальную фразу.

Известно было, что Турция такая бедная страна, что туда даже самолеты не летают. Я заметил, что Лука собрался возразить насчет своего гражданства, и ткнул его локтем в бок — пусть думают что хотят. Лука вовремя опомнился.