«Черные бушлаты». Диверсант из будущего

— Не знаю, лейтенант. Не знаю. Но и это еще не все. Дайте мне карту. Смотрите — вот танкоремонтная часть, вот — место гибели полковника. Проведите между ними прямую линию.

— Готово, господин оберст-лейтенант!

— Вот вам еще один документ — найдите это место на карте.

— Вот оно…

— Теперь вы понимаете?

Из документов вырисовывалась жутковатая картина. Некто убивает двух старших офицеров вермахта, забирает у одного из них заказной карабин с оптическим прицелом. Попутно уничтожает большую часть охраны. Потом, чуть в стороне от его предполагаемого маршрута, взрывается армейский склад боеприпасов. Потом — бойня в танкоремонтной части. И снова карабин Вейде.

— Теперь вы понимаете, лейтенант, почему гауптман Крашке отдал вам приказ на возвращение? Формально — он прав, лес прочесан, вблизи части посторонних нет.

— Не совсем господин оберст-лейтенант.

— Вы, лично, взялись бы совершить что-либо из происшедшего?

— Да, господин оберст-лейтенант!

— А сумели бы?

— Не знаю…

— А вот он — сумел! И ушел!

— Вы думаете — это был ОДИН человек?!

— Да, лейтенант, я так думаю. И не хочу подставлять ваши молодые головы под этот безжалостный топор. Неужто, вы думаете, что если бы он хотел вас УБИТЬ, то вы сейчас сидели бы тут?

— Ну, это было бы ему нелегко.

— Он хотел вас остановить — не более. Отсюда и такое количество раненных, их надо нести на руках и, стало быть, скорость движения большой не будет. Зачем-то он вас там удерживал — зачем?

— Не знаю господин оберст-лейтенант…

— И я не знаю… К сожалению я поздно получил все это, — он кивнул на документы. — Иначе бы… Хорошо, что я успел передать приказ гауптману. А то бы вы до сих пор были там. И один только Господь знает — сколько похоронных извещений мне пришлось бы еще сегодня написать? Какая бы у него ни была ценная голова — я не готов платить за неё ТАК дорого.

— Но ОН же уйдет!

— И пусть уйдет. У него своя задача и своя цель. И она — не здесь. Я бы не хотел, чтобы ваши пути еще раз пересеклись бы. Я — другое дело. Но Я был ТУТ. Я могу драться с ним на равных, а вот вы — еще нет. А ОН — уходит. Уходит, скорее всего — к своим. И, слава Богу! Я не хочу иметь в своем тылу этот ходячий кошмар. Заметьте — он шел тихо и никому не мешал до тех пор, пока его не пытались остановить. Как только кто-то ему начинал мешать — начиналась бойня. ПОКА вы не готовы воевать с таким противником. Учитесь, пока у вас есть такая возможность. Умереть вы еще успеете.

Вот так и произошла моя первая встреча с русским спецназом…

— Да, господин полковник, это действительно интересно. Но, ведь наши солдаты в своих тренировках учитывают и эти особенности противника? Наверняка, подобные случаи уже не раз рассматривались и изучались компетентными специалистами?

— И рассматривались и изучались. Еще в вермахте. Поверьте, там тоже служили далеко не самые простые люди. Что бы ни говорили о них сейчас политики, это были высокообразованные, знающие свое дело специалисты.

— Тогда, господин полковник, я не совсем понимаю ваши опасения. Говоря медицинскими терминами, если известна причина болезни — то можно найти и лекарство от нее.

— Безусловно. Я могу в течение некоторого времени подготовить и обучить определенное количество специалистов высокого класса. По своему уровню боевой подготовки они будут равны любому солдату любого спецподразделения. А то — и выше. Но, это не самое главное.

— А что же тогда?

— Голова. Вот самое страшное оружие любого солдата. Кем бы он ни был обучен, и где бы он не воевал. Все равно, каким оружием он при этом пользуется.

— А не могли бы вы подробнее пояснить это?

— Поверьте, по своим боевым качествам, многие из нас уже тогда, мало чем уступали этому русскому. А то — и превосходили. И уж, безусловно, мы превосходили его по своим физическим данным. Я видел его лицо в бинокль — обыкновенный, уже немолодой, мужчина. Он не отличался какими-то особенными пропорциями, не имел спортивной фигуры и тренированных мышц, как большинство наших солдат. Обычный человек, как и большинство окружающих. Но поставьте моего солдата и этого русского в одинаковые условия и посмотрите — что они будут делать.

— И что же?