Черные дыры российской истории

Разумеется, дело не ограничивалось исключительно внешним блеском. Дмитрий реформировал Боярскую Думу и назвал ее сенатом, причем ежедневно там присутствовал, разбирая иногда самые мелочные и пустячные дела, удивляя думных людей быстротой соображения. Была объявлена свобода торговли, промыслов и ремесел, сняты любые ограничения на свободу передвижения — каждый мог свободно выехать из России или въехать в нее. Н. И. Костомаров свидетельствует: «Свобода торговли и обращения в какие-нибудь полгода произвела то, что в Москве все подешевело и небогатым людям стали доступны такие предметы житейских удобств, какими прежде пользовались только богатые люди и бояре». Дмитрий убеждал бояр в необходимости народного образования, а им самим рекомендовал путешествовать по Европе и посылать детей учиться за границу. Отличался редкой веротерпимостью и не делал особой разницы между католиками, лютеранами и православными. Когда же ему говорили о семи Соборах и неизменяемости их постановлений (имеются в виду первые семь Вселенских Соборов. — Л. Ш.), вполне резонно возражал: «Если было семь Соборов, то отчего же не может быть и восьмого, и десятого, и более? Я хочу, чтобы в моем государстве все отправляли богослужение по своему обряду».

Между прочим, Дмитрий недолюбливал монахов, называя их тунеядцами и лицемерами, «приказал сделать опись всем монастырским имениям и заранее заявлял, что хочет оставить им необходимое на содержание, а все прочее отберет в казну». Многим боярам вернули имения, отобранные еще при Иване Грозном. Всем служилым людям удвоили содержание, ужесточили наказания для судей за взятки и сделали судопроизводство бесплатным. В Россию стали во множестве приглашать иностранцев. Очень важны были новые законы о холопстве. Отныне запродаться в кабалу человек мог только сам, дети его при этом оставались свободными. Точно также по смерти хозяина холоп автоматически получал свободу, а не переходил по наследству к его потомкам, как это было заведено при Годунове. Англичане того времени, пишет Костомаров, замечают, что это был первый государь в Европе, который сделал свое государство в такой степени свободным. Между прочим, такое замечание дорогого стоит…

Упрек в изничтожении православной веры и насаждении католичества на Руси вообще не стоит выеденного яйца. Когда от польского короля Сигизмунда прибыл посол, чтобы напомнить о территориальных уступках, обещанных Речи Посполитой, Лжедмитрий виновато и простодушно развел руками. Он, дескать, «недостаточно крепко сидит еще на царстве, чтобы принимать такие решения». Посол уехал несолоно хлебавши. Обещанную королю войну со Швецией Самозванец тоже не торопился развязывать, отговариваясь теми же причинами. Вслед за Сигизмундом глубокое разочарование в своем протеже постигло и папу. Племянника папского нунция, Алессандро Рангони, встретили на Москве со всеми возможными почестями, колокольным звоном и пушечной пальбой и быстро спровадили домой, ничего не пообещав наверняка. Н. И. Костомаров пишет: «…в дошедших до нас письмах Димитрия к папе нет даже намека, похожего на обещание вводить католичество в Русской земле». И далее: «…предоставляя католикам свободу совести в своем государстве, Димитрий равным образом предоставлял ее протестантам всех толков. Домашний секретарь его Бучинский был протестант. Относясь к папе дружелюбно, Димитрий посылал денежную помощь и ласковую грамоту русскому львовскому братству, которого задачею было охранять в польско-русских русскую веру от покушений папизма. Ясно было, что Димитрий не думал исполнять тех обещаний иезуитам, которые он поневоле давал, будучи в Польше».

Первый Самозванец просидел на московском троне около года, а если точно — 331 день. Русскому европейцу, милующему своих политических противников, вместо того чтобы рубить головы, сажать на кол и закапывать живьем в землю, нечего ловить в дикой Московии. Его судьба была заранее предрешена. Он был человеком, который пришел слишком рано. Боярский заговор зрел исподволь, а главным вдохновителем и организатором переворота был князь Василий Шуйский, легкомысленно помилованный Лжедмитрием в начале своего царствования. Возможно, Самозванец и в самом деле поступил неосторожно. Второго мая 1606 года в Москву приехала невеста Дмитрия Марина Мнишек в сопровождении 2 тысяч поляков. Польскую карту Шуйский сумел разыграть безупречно.

Только не надо рассказывать сказки про дубину народного гнева! Это был типичный дворцовый переворот, инспирированный кучкой высокородных заговорщиков и поддержанный всякой сволочью.