«Черные эдельвейсы» СС. Горные стрелки в бою

Вы знаете, что финны в соответствии с условиями перемирия вынуждены после 15 сентября повернуть оружие против немецких войск, находящихся на территории их государства. Мы не знаем, как они поступят. Я не могу представить себе, что они повернут штыки против своих братьев по оружию, однако в целях предосторожности наша армия будет действовать так, будто находится на вражеской территории. Поэтому я обращаюсь к вам, товарищи. Если они решат атаковать нас, мы будем готовы к этому.

Верховное командование армии решило, что два егерских полка будут прикрывать южный фланг «Лапландии». Сначала мы преобразуемся в боевую группу «Восток», а позднее становимся единственным арьергардом армии. Мы можем гордиться заданием, возложенным на нас. Кроме того, мы хорошо подготовлены. Горная артиллерия, зенитные орудия и тяжелые пулеметы — грозная сила. Мы хорошо знаем, что любая задержка, вызванная приказом или нашей личной небрежностью, может нам дорого обойтись. Я лично не допущу ничего подобного, это я вам твердо обещаю. Я намерен довести вас до дома целыми и невредимыми.

Я знаю, что могу положиться на вас, парни, на ваше мужество и упорство, на ваш опыт воинов, закаленных в боях на землях Карелии, на вашу доблесть и верность. Я знаю, что мы выполним поставленную перед нами задачу.

Он отсалютовал нам, и строй отозвался громкими одобрительными возгласами.

Когда Хансен ушел, роты заняли стойку «смирно» и построились в колонну по три, готовые по команде выступить в поход. Наконец приказ поступил, и мы двинулись вперед. Сзади следовали навьюченные мулы, на спинах которых висели корзины с боеприпасами и прочим снаряжением. Стало совсем темно. Тропа освещалась лишь полоской скудного лунного света. Начался долгий переход, каждый день и ночь которого не отличались от предыдущих. Впереди шли наши роты, за нами цепью двигались егери, за ними следовали мулы со своей тяжелой поклажей, затем обоз с телегами и повозками, за ним снова егери и так далее.

Прошел час, и я догнал Генриха, шагавшего впереди. Мы не виделись со дня моего возвращения из госпиталя, и я был рад возможности поговорить с ним. Мне хотелось узнать, что он думает по поводу напутствия, данного нам Хансеном.

— Мне кажется, что он все правильно сказал, пояснил, что ждет нас в будущем. Яркая речь. Что ты на это скажешь?

— Прекрасная речь, согласен, но что в ней яркого? Не знаю. Не разделяю твоего оптимизма. Ты вообще-то представляешь, сколько нам предстоит идти? Знаешь, сколько топать до этого морского порта? Восемьсот или девятьсот километров. Может, и вся тысяча, если нужно будет идти в обход. А как, ты думаешь, поведут себя финны? Ты согласен с батальонным?

— Откуда мне знать? Я думаю, что чем меньше они станут мешать нашему уходу, тем лучше будет для обеих сторон.

— Твои бы слова да Богу в уши. Ходят слухи, что финскими войсками теперь будут командовать русские комиссары. Представь себе, что будет, если финны под нажимом Советов применят к нам тактику окружения в условиях сложного ландшафта! Именно этого и ждут от них русские! Финны ведь знают эти края как свои пять пальцев.

Я оставил невысказанный вопрос товарища без ответа. Немного помолчав, Генрих заговорил снова.

— Скоро пойдет снег. И прежде чем мы успеем понять это, ударят сильные морозы. Скоро мы окажемся без крыши над головой. За целый день нам не встретится ни одна деревня, ни одна хижина, где можно было бы переночевать. Чем дальше мы будем двигаться на север, тем тяжелее будет наш путь. Нам не на что рассчитывать в этой глуши. А финны будут постоянно наступать нам на пятки.

— Да ладно, Генрих! Ты еще скажи, что они будут выскакивать из лесов и нападать на изможденные части армии «Лапландия», как кровожадные казаки на остатки наполеоновской армии, бежавшей из России зимой 1813 года! Я не верю, что нас ждет участь несчастных французов. Мы же не шайка беглых наемников, а дисциплинированная воинская часть с хорошим командиром и прекрасно вооруженная. Разница немалая, я бы сказал.

— Посмотрим. Хочу, чтобы ты оказался прав. Но ты ведь не станешь отрицать, что нас ждут серьезные испытания? И что будет, если мы, наконец, выйдем к берегу океана? В лучшем случае мы сможем сесть на борт какого-нибудь транспорта для перевозки войск. А что будет дальше? Я скажу тебе, что будет дальше. Нам придется пройти морем еще не одну тысячу километров, опасаясь встреч с британскими военными кораблями, которые подстерегают нас там, где мы этого меньше всего ожидаем. Есть и другой вариант — пробиваться на родину пешком, но об этом не стоит даже и думать. Это — чистое безумие в здешних природных условиях, среди тундры, фиордов и неприступных гор.

— Все верно, я восхищен твоим знанием географии. Если бы я не знал тебя, то, пожалуй, подумал, что ты бывал здесь и раньше.

— Здесь я, разумеется, никогда не был, — ответил мой товарищ, — но география была в школе моим самым любимым предметом.

— Интересно, что же будет дальше? — немного раздраженно произнес я.