Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Через несколько минут ребята уже сидели в скромной квартирке, где жил со своей семьей гостиничный служащий. Хотя было уже за полночь, сириец приготовил ужин, и все трое несколько часов просидели за разговором. Когда пришло время спать, хозяин извинился, что не приглашает американцев остаться подольше. “Если вы задержитесь дольше, чем на ночь, завтра в мою дверь уже будет стучаться тайная полиция”, — объяснил он.

Другие сирийцы, с которыми встречался Форд, были столь же радушными. Всего за несколько дней до этого американский военный корабль обстрелял позицию сирийских войск в холмах над Бейрутом. И все же когда Форд оказался в автобусе, полном сирийских солдат, с ним обошлись так доброжелательно, что он и несколько десятилетий спустя этому поражался. “Добро пожаловать!” — провозгласили солдаты, обнаружив в переполненном автобусе двух американцев. Кто-то уступил место иностранцам, другие засыпали их вопросами о том, как принято вести себя на свиданиях и все ли американки похожи на ту женщину из популярного сериала “Спасатели Малибу”. Потом один из офицеров, посерьезнев, потянул Форда в сторону. “Когда вернетесь в Америку, — сказал он, — объясните своим друзьям, что мы не барбар — не дикари”.

И вот теперь, через двадцать восемь лет, барбар из правительства свободно действовали во всех сирийских городах, разрушая обычную жизнь. Сирийцы-рабочие, которых так уважал молодой Форд, организовывали районные комитеты обороны — предшественники повстанческой милиции. К этому времени почти все убийства совершались одной стороной, и нейтралитет трудно было соблюдать даже дипломату, обязанному призывать к сдержанности обе стороны. Несмотря на свои личные чувства, Форд не мог отклониться от сценария, утвержденного Вашингтоном, и в середине лета 2011 года имел четкие предписания насчет того, что говорить. Президент Обама еще не призвал Асада отказаться от должности, как он без промедления сделал в случаях Мубарака и Каддафи. Кое-кто из помощников президента снова обеспокоился тем, что сирийский режим может рухнуть внезапно и сам собой, до того, как администрация США успеет занять четкую позицию. Выбор момента имел решающее значение: во время восстания в Египте арабские лидеры в прах разнесли Обаму за символическое отречение от Мубарака, давнего союзника США, пока тот еще являлся законно избранным главой государства. И напротив, протестующие египтяне обвиняли Белый дом в трусости — мол, он дождался политической “смерти” Мубарака, чтобы публично разорвать с ним отношения.

Однако существовали способы выразить поддержку мирному протесту, не произнося ни слова. В самые первые недели восстания старшие сотрудники Форда проводили негласные встречи с лидерами оппозиции и публиковали тщательно сформулированные статусы одобрения и поддержки на странице посольства США в Фейсбуке. Но широкий жест Форда — тот, что привел в ярость режим Асада и символически объединил Вашингтон с протестующими, — вырос из попытки не допустить резни в Хаме, городе на северо-западе Сирии, где регулярно проходили многолюдные антиасадовские митинги. После столкновений, продолжившихся несколько недель, и множества смертей Асад 3 июля 2011 года отправил в отставку губернатора провинции и бросил против пригородов военные части, в том числе танковые. Гнетущее спокойствие держалось три дня, причем протестующие заняли центр Хамы, а тяжеловооруженные правительственные войска ждали на окраинах.

Форд ничего не предпринимал — он пока наблюдал за противостоянием издалека. Он отрядил в Хаму свою двадцатишестилетнюю помощницу, которая с легкостью курсировала между столицей и окраинными городами, чтобы составить личное мнение о демонстрантах и их намерениях. Помощница вернулась с фотографиями и отчетом, произведшим сильное впечатление: десятки тысяч человек ежедневно собирались на главной площади города, и — в противовес рассказам сирийских СМИ о грабежах, актах вандализма и похищениях — толпы не обманывали ожиданий Форда. Дипломат отчитывался перед Вашингтоном: “Они выпускают голубей в небо и продают цветы. Все исключительно мирно”.

Но происходящее в предместьях недвусмысленно говорило о подготовке к сражению. Разведчики полагали, что Асад намерен двинуть танки в город и разгромить оппозицию Хамы в назидание остальным сирийцам. До сих пор Асад просто игнорировал уговоры США и европейцев проявить сдержанность. Глядя на приготовления, Форд задавался вопросом: рискнул бы сирийский лидер начать атаку, если бы знал, что действующий американский посол находится в городе и может оказаться свидетелем событий? Появление посла без приглашения в кровавом эпицентре восстания могли бы расценить как провокацию, так что Форд решил сделать свой визит по возможности незаметным. Ни мероприятий, ни речей — только молчаливое свидетельство американского дипломата, одно лишь присутствие которого привлечет внимание мировой общественности к происходящему в Хаме.