Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Другой болезненный побочный эффект проявился полностью гораздо позже. Одной речью Белый дом превратил Заркави из неизвестного джихадиста в международную знаменитость, сделал любимцем исламистов. Образ загадочного Заркави, хмуро глядящего с экрана Совета безопасности ООН на сильных мира сего, заставил орды журналистов броситься за компьютеры и начать выяснять, кто же он такой. Репортеры и съемочные группы стаями потянулась в Иорданию, чтобы писать биографические очерки и брать интервью у людей, заявлявших, что знают его. Зарка, грязный индустриальный город, где прошла юность террориста, обрела любимого сына.

С особой горечью за этой трансформацией наблюдали иорданцы, так долго пытавшиеся держать Заркави на коротком поводке. Самих Баттихи, в то время шеф Мухабарата, чуть не взорвался от злости при виде изображения Заркави за спиной Пауэлла. “Что за бред!” — взревел он.

Абу Мутаз, молодой специалист по борьбе с терроризмом, который когда-то пытался повлиять на поведение Заркави, сидел с коллегами в баре отеля на берегу Мертвого моря, когда на телеэкране появился Пауэлл, толкующий о прежнем подопечном Абу Мутаза. “Нас чуть не стошнило, — говорил Абу Мутаз, вспоминая свою реакцию. — Я все спрашивал: как они могли? Как они могут так думать? В конце концов я решил, что это, наверное, политика. Просто политика”.

Такой поворот событий поразил и иных старых друзей и союзников Заркави в Аммане. На джихадистских сайтах исламисты принялись описывать подвиги Заркави, а блогеры пели панегирики его мужеству и отваге, вспоминал Хасан Абу Хание, знавший Заркави в 1990-е годы. “Своей речью Колин Пауэлл подарил ему популярность и широкую известность, — говорил амманец Абу Хание, исламист, подавшийся в писатели. — Никто не знал, кто он такой, — и вот госсекретарь самой могущественной державы мира объявляет его важной фигурой. Отныне его слава разнесется по всему арабскому миру, от Ирака и Сирии до Магриба и Аравийского полуострова. Люди будут присоединяться к “Аль-Каиде”* ради него”.

По мнению Хание, это был один из самых жестоких парадоксов того времени. Решив использовать невоспетого героя Заркави, чтобы оправдать открытие нового фронта в войне с терроризмом, Белый дом помог начать карьеру одному из самых опасных террористов столетия. “А Заркави в ответ, — прибавлял Хание, — сделал все их предупреждения о терроризме более чем обоснованными”.

Фэддис находился в другом районе Ирака, когда в марте 2003 года, через неделю с лишним после ввода войск, администрация Буша наконец разрешила атаку на лагерь “Ансар альИслама”*. Десятки “томагавков” упали на барачный поселок в Саргате, сровняв строения с землей и уничтожив оборудование, которое исламисты использовали для приготовления ядов. Американские коммандос, которых поддерживали сотни курдских боевиков, загнали остатки исламистов в горы, откуда иным удалось бежать через иранскую границу в безопасные места. У убитых и взятых в плен солдаты обнаружили паспорта и удостоверения личности из десятка стран, от Алжира до Йемена. Но Заркави не было и следа. Другие оперативники ЦРУ позже подтвердили, что иорданец к тому времени уже перебрался в Багдад, ждать прибытия американских войск.

Среди первых американцев, вошедших в разрушенный лагерь “Ансара”*, был оперативник ЦРУ, один из восьми членов разведывательной группы Фэддиса. Описывая Фэддису разрушенную базу, он упомянул о дурном ощущении упущенной возможности. “Все хоть сколько-нибудь значимые члены группировки покинули лагерь до того, как мы туда пришли, — сказал он Фэддису. — Остались только рядовые. Пушечное мясо”. И добавил: “Лучше, чем ничего. Но мимо цели мы промахнулись”.

Книга вторая Ирак

Глава 8 “Это уже не победа”

Иракский офицер снова плакал. Он сидел за дальним концом стола, качался, обхватив голову дрожащими руками, и всхлипывал так самозабвенно, что его было слышно за дверью трейлера, служившего кабинетом для допросов. Наконец его слова стали совсем невнятными, если он вообще произносил какие-то слова.

Нада Бакос сделала паузу, чтобы понять, может ли этот человек собраться. Воздух в помещении был затхлым, пахло ношеной одеждой и пóтом, единственный кондиционер тщетно боролся с сорокаградусной иракской жарой. Бакос, измученная душевно и физически, все же упорно старалась держать собственные эмоции под контролем. Она повторила вопрос спокойно: “Вы знали, что Заркави был в стране?”