Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Среди его наиболее жестких критиков были и собратьяджихадисты, в том числе хорошо знавшие Заркави. Одна из самых резких отповедей последовала от давнего знакомого Заркави, сокамерника и наставника из Иордании, человека, первым, еще в тюрьме Аль-Джафр, признавшего его лидерский потенциал. За те годы, что Заркави провел вне тюрьмы, Абу Мухаммад аль-Макдиси регулярно попадал за решетку, и разница, которая проявилась в их последние совместные недели заключения, еще увеличилась. Теперь Макдиси с неодобрением смотрел, как его бывший протеже убивал мусульман — мужчин, женщин и детей, не имевших никакого отношения к свержению коррумпированного правителя.

“Я вижу, как ширится хаос в Ираке, вижу, как хотят запятнать благородный образ джихада, взрывая машины, расставляя бомбы-ловушки и паля из минометов на улицах, рынках и в других местах, где собираются мусульмане, — писал Макдиси на своем личном сайте. Он полагал — и не ошибся, — что Заркави это прочтет. — Руки бойцов джихада должны оставаться чистыми, не запятнанными кровью тех, кому наносить вред запрещено, даже если они — взбунтовавшиеся грешники”.

Насилие не смущало Макдиси, но он был ярым приверженцем закона, как сам его понимал. Заркави, его ученик, как-то упустил эти тонкости.

“Пример подобного, — писал Макдиси, — когда воин переходит грань дозволенного шариатом, похищая или убивая мусульманина по нешариатским причинам, объявляя, например, что тот работал на неверных, хотя эта работа не заключалась в содействии неверным”.

Было еще кое-что: взрывы с участием террористов-смертников. Ислам запрещает подобное, заявлял Макдиси, за исключением тех редких случаев, когда нет других средств вести борьбу. Люди Заркави совершают грех, используя террористов-смертников для убиения невиновных. То, что теракты направлены против шиитов, — не оправдание.

“Даже если у наших суннитских братьев в Ираке есть множество причин поступать так, это не оправдывает взрывов в мечетях, — говорил Макдиси. — Разрешить [проливать] кровь шиитов — ошибка, и лучше бойцам джихада ее не совершать”.

Отрицательная реакция религиозных деятелей на заркавизм спровоцировала волнение и в мусульманском мейнстриме. Наиболее сильный отпор пришел с родины Заркави, и дал его человек, чей декрет об амнистии 1999 года по недосмотру дал Заркави шанс.

В 2002 году американские чиновники раскритиковали Абдаллу II за предупреждение о том, что вторгнуться в Ирак — все равно что открыть ящик Пандоры, и сейчас его величество без удовольствия наблюдал, как его предсказания сбываются. Сытый по горло терактами и отрезанием голов во имя Аллаха, монарх задумал серию личных бесед с учеными-богословами. Предполагалось обсудить, где граница между исламом, древней верой, и отвратительной идеологией такфиризма, то есть обвинения всех неугодных в неверии, к которому прибегал Заркави, чтобы узаконить убийства предполагаемых еретиков.

Задача была непростой. В отличие от шиитов или римских католиков, у мусульман-суннитов отсутствует централизованная религиозная иерархия, позволяющая улаживать богословские диспуты. Муфтии, суннитские священники определенного ранга, могут оглашать религиозные эдикты, называемые фетвами, но любые два богослова могут затеять яростный спор из-за одного и того же: что является смертным грехом для одного богослова, то другой может рассматривать как грех, подлежащий прощению, или даже как должное поведение. За время своего пребывания в Ираке Заркави научился мастерски использовать эти противоречия, окружив себя духовными лицами, которые стояли на его позициях и издавали фетвы, призванные оправдать теракты с участием смертников, а также и убийство безвинных мусульман — хотя подобные действия рассматривались бы как антиисламские при почти любом разумном толковании Корана.

Лучшим противоядием, считал Абдалла, было бы мощное опровержение, которое вобрало бы в себя силу всех мировых ответвлений ислама. Формулировка должна быть ясной, универсальной, равно приемлемой для мейнстримных суннитов и шиитов от Каира до Кабула и от Тегерана до Тимбукту. Приступая к выполнению задачи, Абдалла назначил своим представителем одного из кузенов, получившего образование в Кембридже исламского богослова, принца Гази бен Мухаммада, и собрал вместе самых выдающихся священнослужителей и экспертов в области религии, чтобы выработать декларацию по трем ключевым вопросам: кто есть мусульманин? Кто обладает полномочиями издавать фетвы? При каких обстоятельствах один мусульманин может назвать другого вероотступником?

Девятого ноября 2004 года король занял место рядом с председателем верховного суда Иордании по имени Из ад-Дин ат-Тамими. Судья зачитал короткую декларацию, опираясь на которую, как надеялся Абдалла, мусульмане сумеют отвергнуть такфиризм.