Черные карты для белой дамы

— Ты напилась и явилась на работу, я не посмотрю, что ты прима, вышвырну тебя за дверь! — он резко развернулся и быстрым шагом направился к двери. — Через полчаса чтоб все были на сцене! — он оглядел притихших девчат. «Слышали они или нет?» По их каменным лицам ничего нельзя прочесть. Проходя мимо них, он тихо бросил: «Сучка!» и прикрыл дверь.

Лена опустилась на стул возле зеркала и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Плечи содрогались от рыдания, подруги не трогали ее, зная, что надо выплакаться и будет легче. Они все прошли через такие истерики.

— На, выпей, — ей подали стакан с водой. Она только сейчас увидела, как трясутся у нее руки. Стуча зубами о край стакана, сделала несколько глотков. В воду накапали успокоительного. — Тебе нельзя показывать, что ты сломлена. Ты должна быть сильной. Ради сына держись, — Наталья забрала у нее стакан. — Иди умойся, приведи себя в порядок и держись, это единственное, что нам еще доступно. — Лена, подняв полные слез глаза, вдруг заметила, как постарела ее подруга, какие темные круги у нее под глазами и глаза потухшие, неживые. Шмыгнув носом, она смахнула рукой слезу с ресниц.

«Может, это они искривили лицо ее подруги?» Наталья отошла к своему столу, присела, взяла в руки грим. «Она права, надо не показать этой дряни, что я боюсь. Я убью его. Убью!» Встав, Лена оглядела молча смотрящих на нее девчат, ничего не сказав, вошла в туалетную комнату.

В выскочившей на сцену с веселым визгом красавице не было ничего общего с той злой девушкой, которую Антон оставил в гримерке полчаса назад, разве что глаза были еще покрасневшими, но все скрашивала обольстительная улыбка и манера движения ее тела. Сегодня ей надо быстрее домой, поэтому, мило улыбаясь, она увертывалась от рук, тянувшихся к ней. Единственное, на ком ее взгляд дольше всех задержался, это паренек, тихо сидевший в углу зала. Она заметила, как блестели его глаза, когда она танцевала, но он слишком юн, его лицо вряд ли знало бритву. При виде ее обнаженного тела его гладкое, чистое лицо покрывалось румянцем, он пытался отвести от нее глаза, но, вероятно, он посетил их заведение не для того, чтобы смотреть в пол, а почувствовать себя мужчиной. Лена озорно подмигнула ему, послав воздушный поцелуй перед тем, как исчезнуть. «Мерзко, все мерзко!» — Она взял в руки косметическое молочко и, намочив кусок ватки, стерла грим с лица.

— В этой поганой жизни надо всегда не упустить свой шанс! — громко заявила Наталья, сидевшая рядом. Она ни к кому не обращалась, говорила со своим уставшим отражением.

— Что ж ты его не ловила или его у тебя еще не было? — хохотнула тощая Ольга. Лена всегда поражалась, как она появилась в их команде. Антон такой придирчивый, выбирал обычно девочек, как породистых чистокровных лошадок, заглядывал везде, смешно сказать, даже зубы его интересовали. А эта доска держала себя вызывающе, насмехалась над остальными.

— Вся беда в том, — повернулась к ней Наталья, ее лицо выглядело сейчас как у индейца, полосами, — шанс дается один раз в жизни и он у меня был. — Она оскалилась. — Был, когда, закончив школу, родители гнали меня в институт, а я хотела самостоятельности, независимости и всего прочего, о чем так красиво показывали в фильмах и рекламах. Глупая, мечтала, что для нее сразу же найдется богатый «мен» и потечет красивая жизнь, как в кино.

— А кино не получилось, — договорила за нее Лена, — или включили для нас черно-белую пленку.

— Это точно! — подтвердила Ирина. — Только черное и белое, не жизнь, а зебра.

— Какой толк в том, что я закончила училище, — Лена окинула всех взглядом. — И ты, Ирка, тоже не без диплома, учитель младших классов. Все мы оказались на одной помойке, так что не жалей об этом, Наташка.

— Ты не на ту лошадку поставила при выборе профессии, — Наталья нанесла на лицо крем и теперь оно лоснилось от обилия жира, — надо было «с умом учебное заведение выбирать» — как говорила моя мать. Она меня гнала на финансиста, экономиста или хотя бы бухгалтера, а у меня к этим профессиям душа не лежала и не лежит. Хотелось чего-то большего…

— Больше чем здесь ты вряд ли где получишь. Наша работа — единственная оплачиваемая, хоть и грязная. А что твои учителя, воспитатели? Они сейчас где? — Ольга оглядела подруг. — В ее глазах пустота. — Или твоя сраная культура. Кому она нужна? — Она остановила взгляд на Лене. — Небось, когда поступала, тоже о душе думала, мечтала иметь своих последователей, похожих на тебя или даже лучше тебя. Сейчас у тебя есть такая мечта? — Посмотри на девочек, сидящих у стойки и перехватывающих клиентов, думаю нет. — Ольга встала. — Не стоит нам жаловаться на жизнь, каждая из нас получила то, к чему стремилась, только пришли мы сюда разными дорогами и уйдем, думается, тоже не по одной.

— А сама-то ты что закончила? — Наташка оглядывала тощую фигуру.