Черные карты для белой дамы

— Биолог я, — коротко бросила Ольга. Она взяла с вешалки кофту, было такое впечатление, что она постоянно мерзнет. — А попала я сюда сознательно. Сын у меня с голоду двухлетний умер. — Она повернулась лицом к притихшим девчатам. — Ты, — она ткнула пальцем в Лену, потому что у нее единственной был ребенок, — ты знаешь, как умирает с голоду ребенок?

Лену охватил ужас, ей не хотелось этого знать, но Ольгины глаза приковали ее к месту.

— И никто из вас не знает, — она закрыла лицо руками, ни у кого не было желания разговаривать, все сидели тихо, с опущенными глазами.

— У меня было два мальчика, — раздался голос, от которого Лена вздрогнула, — два, — Ольга показала два пальца, — близнецы. Мы жили впроголодь, это и сейчас по мне видно. Я жевала им хлеб и давала сосать со сладкой водой. Когда я поняла, что двоих мне не выкормить, стала выбирать, кому из них сохранить жизнь. Я долго смотрела на них, на своих крошек, так похожих друг на друга, но они погибали оба, и мне надо было решиться. Закрыв глаза, я поймала одного из детей на руки и замерла. Кого я поймала? Ему суждено жить или умереть? Второй подполз ко мне, обхватил мои ноги, вот тогда я взвыла. Они плакали вместе со мной над своей судьбой. Приговорен был тот, кого я, целуя, держала на руках. Сначала он плакал, глядя, как его брат ест, потом больше спал, только иногда смотрел на меня непонимающе и печально. Так во сне и умер, тихо умер. Я думала руки на себя наложить, но Толик вновь обхватил мои ноги, точно тянул меня к жизни. Чтобы сохранить ему жизнь и как-то самой существовать. Я и попала сюда, как вы выражаетесь, на помойку. Пусть так, но я сохраню жизнь своему сыну.

— А муж, где он?

— Погиб в автокатастрофе, когда детям было по три месяца, но он ничего не зарабатывал, мотался в поисках работы. — Еще раз окинув присутствующих взглядом, она улыбнулась. — Ну, я пойду? — и не дожидаясь ответа вышла из гримерки.

Никому говорить не хотелось, все чувствовали какую-то вину перед молодой женщиной. И было за что. Она появилась в их группе последней, Худая, ни с кем не разговаривает, все молчком. И танцевала она хуже всех, правда, сейчас этого не скажешь, но ее просто не хотели, может оттого, что и она их не любила, не доверяла, поэтому между ними и был холод отчуждения. Но сегодня лед тронулся и они посмотрели на нее другими глазами.

— Сколько ее пацану? — ни к кому не обращаясь, спросила Наташа, она взяла сигарету, закурила, Лена последовала ее примеру. «Что за день сегодня!?»

— Маленький еще, может около трех где-то, — отозвалась Вера. — Я его всего один раз видела. Она с ним в магазине молоко покупала. Худой, как и мать, аж светится, головка темная, глаза испуганные, серые, большущие.

— Ясно, — твердо сказала Наташка. — Вот что, бабы, ей надо помочь и надо подумать, как. Она гордая, просто так деньги от нас не возьмет, а сделать это через Антона, тот скажет «Много получаете, что делитесь?» и платить будет меньше. Я думаю, если каждая из нас по десятке в месяц ее ребенку откинет, мы не похудеем. — Она похлопала себя по животу. Если что, мы за счет клиента поедим. Согласны? Кроме тебя, Ленка. У тебя тоже пацан.

— Мой пацан уже зарабатывает и не надо меня вычеркивать из списка. Не будем, девочки, кривить душами. Клиентов мы имеем всегда, если есть на то наше желание, а Ольга сколько бы ни желала, вряд ли кто на такой товар позарится. Может, она еще поправится?

— Наверное, так, — согласилась Наташка. — Заживет душевная рана, но, думаю, это не скоро. Глядя на сына, она постоянно будет видеть глаза второго умирающего ребенка. Ну, я вам скажу и характер! Я бы так не смогла. — Она вдавила потухшую сигарету в пустую баночку из-под крема.

— Значит, потерять обоих?

— Нет. Я бы взяла их в руки и утопилась бы с обоими враз.

Все взгляды обратились на Наташку.

— Впрочем, что я говорю, Господи! Нет, я не знаю, чтобы я сделала, — она закурила следующую сигарету, выпуская дым через нос.

В гримерку заглянул охранник, здоровый парень с красивым сытым лицом. На нем, как и на всех охранниках, был надет пятнистый костюм. Он улыбнулся, глядя на девушек, достал из кармана тоненькую пластмассовую зубочистку, начал чистить зубы, слизывая остатки языком.

— Вы что, решили здесь заночевать? Так мне и одной хватит, — он окинул их взглядом, точно выбирая, какой ему хватит. — А все вы, пожалуй, меня заездите.

— А одну ты, боров, заездишь, — зло бросила Лена. — Да и нет у тебя на нас денег. У тебя их не хватит даже на то, чтобы подержаться за наши ножки. — Она встала, подошла к парню, в глазах которого читалось презрение к ним. «Наконец-то снял маску», — подумала она.

Подняв подол платья, Лена выставила напоказ свою стройную, золотистую от загара ногу, шутливо откинула назад голову и, заманчиво улыбаясь, смотрела на охранника, остальные присоединились к подруге. Получился ряд соблазнительных ножек. Девчата смеялись.