Черные карты для белой дамы

— Что-то вроде этого. Санстанция вчера была, что-то с шефом они не поделили, вот нам и дали денек отдохнуть. — Она хрустела горьковатым соленым огурцом. — Сейчас конец сезона, только бы и поработать, а он им подкинуть лишнюю копейку отказался. — При воспоминании об Антоне в ней закипела злоба, но говорить кому-либо о последнем их разговоре ей не хотелось. Пойду воспользуюсь свободным днем, перестираю все да приберу в доме малость.

— Нашла чем заниматься, пошли по набережной прошвырнемся, может, встретим кого. — Люба быстро начала искать, во что бы ей одеться, чтобы Люба не передумала. Выбрав шелковые брюки и легкую белую рубашку, она придирчиво оглядела себя в зеркало. Появилась лишняя полнота, но ничего, ее согнать еще можно.

Как бы Лена ни спешила домой, пришла только к десяти. Данил смотрел телевизор. Он обрадовался, что мать пришла одна, попытался даже поухаживать за ней, предлагая ей то чай, то кофе. Отказавшись от всего, она пошла в ванную. Набрав горячей воды, опустилась в нее. Пожалуй, она так бы и уснула, если бы Данил не вошел и не выгнал ее.

Взяв большое полотенце, Лена, укутавшись в него, вышла из ванной.

— Иди принимай свой душ, — устало сказала она, сев на кровать. — Ты конструктор еще нашел?

— Да! Аж два. Один отдали совсем, другой на время, — радостно крикнул мальчик из-за приоткрытой двери.

— Вот и хорошо, — она надела рубашку, значит, спим. — Выключив свет, легла на кровать. — Данька! Телевизор выключишь, когда будешь уходить! — Ответа не последовало, так она и уснула, не зная, слышал ли сын ее слова из-за шума воды или нет.

Глава 13

Она проснулась оттого, что во сне летела в яму. Несколько минут полежала с открытыми глазами, соображая — все еще лежит или уже нет. Сердце бешено колотилось, еще бы, слететь с такой скалы! Главное, чего это ее туда понесло? Скала была теплой, залитой золотистым солнечным светом. Она стояла на ней, широко раскрыв руки, точно птица. Что же произошло потом? Она знала точно, что на скале она была одна, иначе бы ее туда было бы не загнать, места там едва хватало для ее ног, но там было светло. Ее кто-то толкнул, но кто? Почему она никого не видела? Она слышала, как вскрикнула какая-то птица совсем рядом, вскрикнула в испуге. Другая полетела с ней рядом, точно подставляя ей свое черное с белым крыло, но оно было слабое и не могло удержать Лену. Она летела вниз, птица еще какое-то время кружила рядом, потом, описав большой круг, стала подниматься вверх. Тогда только Лена ощутила весь ужас полета. Страх сковал ее, и от этого она проснулась. Отдышавшись, она села на кровати, в голове стучало. Лена встала, прошла на кухню, достала из холодильника флакончик валерьянки, отсчитала тридцать капель, долила воды в кружку и выпила одним глотком. Ей захотелось выйти в сад, но она вспомнила о конструкторе, тихонько поставила кружку в мойку, пересекла свою комнату. Возле дверей сына остановилась. Тишина. Она слегка толкнула дверь и тут же замерла, ей показалось, что сердце у нее остановилось. На полу кто-то сидел, точно такой, как описывал сын. Она постаралась войти как можно тише, но сидящий все же уловил ее движение. Может, она дверью чуть прикрыла лунные лучи, только сидящий поднял голову и Лена закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Перед ней сидел обычный ребенок лет пяти. Девочка. Ее темные волосы, опускавшиеся ниже плеч, были прямыми, без кудряшек, личико очень белое, скорее прозрачное, глаза печально смотрели на вошедшую. На девочке — прозрачная рубашка. Она сидела, крепко прижав колени к груди.

— Ты кто? — прошептала Лена.

— Твоя дочь, — наклонив головку сначала в одну, потом в другую сторону, произнес ребенок. Она внимательно рассматривала Лену. У той пересохло во рту.

— Моя дочь? Но у меня никогда не было дочери, — улыбнулась она.

— Я была уверена, — сказала девочка и меж бровей у нее появилась легкая складочка. Лена смотрела на нее и ей становилось не по себе.

— Этого не может быть, ты же умерла, нет, не ты, а тот ребенок, он был мертв, — она зажала рот рукой.

— Не сразу, — ответила девочка, — она встала и сделала шаг навстречу Лене. — Ты боишься меня?

— Не знаю, — отступив, произнесла Лена. — Зачем ты пришла?

— Я хочу, чтобы ты меня пожалела и полюбила, — она опустила глаза, — если можно. Меня никто не любит, все смеются надо мной или рассматривают с любопытством. А еще мне холодно. — По щеке ребенка скатилась слеза.

— Холодно? Смеются? Где ты?

— Я не знаю, — она подняла головку и посмотрела Лене прямо в глаза. — Помоги мне, спаси плоть свою. — Лену пробил озноб. Зубы ее начали стучать. Она протянула трясущуюся руку и погладила девочку по голове. Рука ничего не коснулась, только ей стало холодно. — Такие теплые у тебя руки. — Ты любишь меня?

— Навряд ли, ведь я тебя только что увидела, а чтобы полюбить, надо узнать.

— Поэтому ты убила меня?

— Я не убивала, это не я. Это жизнь. Ей вдруг вспомнился рассказ Ольги, а ведь она могла оказаться в таком же положении, родись второй ребенок. Нет она не чувствовала своей вины, так поступают все женщины.

— Как я могу помочь тебе?