Черные карты для белой дамы

Завтракали молча, стараясь не встречаться взглядами. Данил убрал за собой посуду и, не сказав матери ни слова, ушел из дома. Она видела, как он прошел по дорожке, открыл калитку и, хлопнув ею, исчез за изгородью. «Куда это он без своего дружка. Уж не поссорились ли?» Она знала, ребята не поссорились. Всему виной была она сама. Кто же знал, что он так болезненно все воспримет? Многие дети рады, что они у родителей одни, ни с кем не надо делиться, все для тебя, а этот как еж ощетинился. Может он испугался? Лена обошла свою квартиру, собрала все вещи для стирки. Она еще вчера решила, что с утра займется домашними делами. В калитке замаячила темноволосая голова:

— Теть Лен! Даньку позовите.

— Ушел он с утра куда-то, — она прочла в глазах мальчика удивление. — Поругались мы, вот он и психанул.

Что поругались, так я ночью слышал, — подтвердил мальчик. — Ну, я пошел! — Лена кивнула. Этот найдет ее сына и они будут вместе, им всегда надо быть вместе, так легче выжить.

Женская консультация расположилась в красивейшем, старой постройки, здании. Некогда это был чей-то особняк и никак не вязался с тем, во что его превратили.

Открыв тяжелую дверь, Лена представила себя хозяйкой этого дома. Вот она вошла в прихожую, вокруг засуетились молодые служанки, принимая у нее шляпу с большими полями и легкие перчатки, небрежно снятые с рук. У нее томный взгляд. Она окидывает им всех и проходит в гостиную. Из приоткрытых дверей слышен детский смех. Лена, шурша платьем, подходит к большому окну, выходящему в сад…

— Вы будете записываться? — Перед ней стояла молоденькая девушка, вернувшая ее в реальность. Лена оглянулась. Да, наверное, все когда-то так и было, только не с ней.

— Мне надо увидеть Игоря Александровича, он сегодня принимает?

— Да! Только вам сначала надо сдать кровь, вот талончик, — она подала Лене белый клочок бумаги. — Лаборатория, как выйдете из главного входа, налево, кабинет номер девять.

— Девять, — повторила Лена, — а Игорь Александрович в каком?

— В двадцатом. Надо обойти здание с другой стороны, там есть несколько кабинетов.

— Спасибо, — она обратила внимание, что в поликлинике никого нет. Медсестры слоняются из кабинета в кабинет. Выйдя на улицу, она порвала талончик на мелкие кусочки, бросила в урну. Обошла здание. Поликлинику окружал небольшой парк с высокими, старыми деревьями, посредине расположена клумба с яркими цветами, окруженная скамейками. Кабинет ее знакомого находился в подвале. Коридор пуст, нет обычной очереди под дверьми. Тишина, только из приоткрытой в конце коридора двери, слышался смех. Лена постучала в дверь с номером двадцать.

— Да! — узнала она грубоватый голос врача. Толкнув дверь, она вошла.

— О, кого я вижу! — Игорь Александрович приподнялся на стуле, но вставать не стал, было бы из-за кого. Он показал ей на стул, его лицо изображало саму любезность. — Есть проблемы? — Он встал, подошел к ней. Высокий, плотный мужчина, с сильными, пухлыми руками, светло-каштановые волосы коротко подстрижены, глаза хитро улыбаются. — Ты, как и прежде, хороша!

— Стараюсь, — Лена присела на предложенный ей стул, закинув ногу на ногу.

— И что у нас за проблема? — вздохнув, врач вернулся на свое место.

— Где ребенок, которого я родила? — улыбка с Лениного лица исчезла, оно казалось страшным.

— Какой ребенок? — не понял Игорь Александрович. — Ты о чем? — У него мелькнула мысль, уж все ли в порядке у этой красавицы с головой. — Ты о чем?

— Последний раз ты сделал мне искусственные роды. Я хочу знать, что стало с ребенком?

— Леночка, лапушка, — расслабился он, — когда это было? Откуда же я знаю!

— Это было пять лет назад. Ребенок родился живым. Что было дальше?

— Ты задаешь неуместные вопросы. Насколько я помню, он был тебе не нужен. Это ведь был аборт, ты умоляла меня избавить тебя от ребенка, а спустя пять лет заявляешься и требуешь глупейших объяснений, — теперь он не улыбался. — Откуда мне знать, где твой ребенок.

— Хорошо, — стукнула Лена кулаком по коленке, — кто это может знать? Куда девают то, что из нас достают? — Игорь Александрович поморщился. Ему неприятен этот разговор. — Куда девают этих детей?

— Обычно, их и детьми-то не назовешь, — он посмотрел в окно. — Зачем тебе это знать?

— Их зарывают, э… когда их сердца еще бьются?

— Не неси ерунды! Кому надо возиться со всем этим.

— Так что же?

— Все сжигается в котельной роддома. Еще ни одна абортичка не пожелала похоронить убитую в ней жизнь. Не хотят видеть в себе убийц, ими считаемся мы. Может ты хочешь слышать, что нам иногда приходится делать? — Он подвинул к ней свое лицо, его глаза были злыми и никакой любезности. — Хочешь?!

— Нет, нет, — быстро прошептала напуганная Лена. — Я хочу знать только о той девочке, которую я родила. Она умерла?

— Конечно. Ведь ей не оказали медицинской помощи, если она не нужна собственной матери, почему о ней должно беспокоиться нищее государство?

— Значит, умерла, — тихо произнесла Лена. — А потом?

— Потом как обычно, ты не взяла ее труп. Тебе было не до этого. — Он окинул ее взглядом, — тебе и сейчас не нужны лишние заботы.