Черные карты для белой дамы

В кабинет вошла медсестра, она быстро села возле стола, поздоровавшись с Леной.

— Вы кровь на анализ сдали?

— Она сейчас уходит. Это не на обследование, а личная консультация, правильно, Леночка? Чем еще могу помочь?

— Когда ты будешь дежурить в роддоме? Я хочу, чтобы ты посмотрел, кто тогда дежурил в ту смену. Всех медсестер, кочегара. Если можно, — она подняла на него глаза.

— Для тебя можно все, я постараюсь узнать, а ты через денек забеги. — Лена кивнула в знак согласия. Попрощавшись, вышла. «Сжигают, их просто сжигают, чтобы не было никаких следов. Все правильно, куда же это все девать? Не в мусорник же, где человеческую плоть могут найти крысы!! Ее передернуло от одного воспоминания о мерзких животных. Она так четко представила большую, пепельного цвета крысу, нашедшую человечка; он, как пупсик, у него еще ничего не оформлено, но это человек. Крыса обнюхивает плоть и вгрызается в мягкий животик, поднимает острую морду, с которой стекает темно-вишневая капля. Лена почувствовала, что ее сейчас вырвет, она заскочила в туалет и как раз вовремя. Ей казалось, что желудок вывернулся наизнанку и застрял где-то в горле.

— Ничего, милая, — услышала она голос сзади. — Это, почитай, у каждой такой токсикоз. Слабые вы нынче пошли. На, вот, выпей-ка, — старая женщина подала ей пластмассовый стаканчик с мутной жидкостью. — Это пройдет, — успокоила она Лену. Выпив микстуру, Лена умылась, поблагодарив женщину, вышла на улицу.

Данил, выскочив из дома, бежал в сторону рынка. Если утром успеть туда, то можно неплохо заработать, как говорили знакомые ребята. Беспризорники работать не любят, они появляются там только часам к двенадцати, когда рынок кипит, как большой котел на огне. Тогда здесь под шумок можно что-нибудь стащить с прилавка или вытащить из сумки, на худой конец, выпросить. Данил бежал заработать денег. Сейчас торговцы будут везти и нести свой товар к прилавкам им не помешают лишние руки, тем более, дешево — за пару гривень. Ворота рынка были еще закрыты. Грузчики гремели большими тележками, вывозя их из кладовки, они громко перекликались, смеялись. Лица их были сытые, довольные жизнью. В павильон вошли мясники. Данил увязался за ними. Рядом еще появились трое ребят. Перебросившись приветствиями, они вошли в еще пустое здание.

— Эге-гей! — крикнул здоровый мужик, и эхо понеслось по пустому залу, ударяясь о колонны. — Страшно? — Скаля золотые зубы, повернулся он к притихшим мальчикам. Те молча переминались с ноги на ногу. Раньше в этом помещении был автопарк, и вся территория рынка принадлежала ему. Парк оброс вокруг домами-высотками и жильцы, недовольные таким соседством, начали громить местные власти: «Им нечем дышать по утрам, когда десятки «Икарусов» покидают парк, и вечером, когда они возвращаются: постоянный шум, гром, стук». Власти, как ни странно, сопротивлялись недолго. И вот «Икарусы» ушли за черту города, а их место занял продуктовый рынок. Данил всегда удивлялся, что же было хуже: шум и запах солярки или вонь гниющих летом продуктов и мухи. Сам он жил далеко от рынка, поэтому сказать, что лучше, а что хуже не мог.

В конце зала открылась дверь, и оттуда донесся аромат свежеиспеченного хлеба «Дока». В дверях появились первые торговцы, груженные сумками. Ребята сорвались с места, выскочили на улицу. Троллейбус отошел, и две женщины стояли с ведрами на остановке. Данил подскочил к одной из них.

— Аккуратнее, а то собьешь сметану в масло, — улыбнулась она. — Мое место пятьдесят семь, поставь ведро под стойку и возвращайся, — Данил кивнул, подхватил тяжелое ведро. Мышцы на его тонких руках натянулись. Закусив губу, он довольно быстро отнес сметану на нужное место, спрятал под прилавок, как ему велели, бегом вернулся на остановку. Женщины обсуждали последние новости, Данилу досталось ведро с творогом, оно полегче, чем ведро со сметаной. Из ворот выехали грузчики с гремящими тачками.

— Ну что, бабоньки, подвезти, — еще издали кричали они. Женщины расставили на платформе свои ведра. Данил оглянулся. Женщина протянула ему две гривни, поблагодарив ее, он опять побежал к троллейбусу, из которого выгружала корзины с зеленью и помидорами толстая тетя.

— О, пацан, — она подцепила мизинцем Данила за ворот рубашки, — присмотри-ка за товаром, я счас! — И не спрашивая его согласия, поплыла по дороге, ведущей к рынку, точно эсминец. Прохожие расступались, давая ей «зеленую» улицу. Данил подвинул друг к дружке корзины. Он видел, как из троллейбуса выходили продавцы, и ребята сновали меж ними. Минут через десять его «эсминец» показался на горизонте. Перед собой она гнала встрепанного грузчика с платформой. Он шел красный и злой. Подойдя к корзинам, молча стал их укладывать, аккуратно расставляя. Данил получил еще две гривни «за хорошую службу», как выразилась женщина, и, сказав что-то грузчику, пошла впереди тележки.