Черные крылья

Бродов выявил лишь два недостатка. Во-первых, доктор – человек искренний и прямодушный. Во-вторых, он свято соблюдает клятву Гиппократа. Иными словами, не всякую деятельность, проводимую в лабораториях группы, он одобрит. А не одобрив, не смолчит. На рожон не полезет, но станет тяготиться происходящим, просить о переводе…

Жаль, конечно. Но пусть уж всё остаётся, как есть!

Толстым красным карандашом Николай Иванович начертал на картонной обложке дела: «Не подходит. Без пересмотра». Подумал: мало ли, кто возьмёт папку в руки и что подумает о человеке, получившем такую резкую резолюцию! Он перевернул карандаш и добавил синим грифелем: «Заслуживает доверия».

Супруга, между прочим, видимо, тоже не без способностей. Заведует палатой героев Советского Союза в эвакогоспитале в Москве. Герои – ребята по девятнадцать- двадцать лет – лежат после тяжёлых ампутаций: без рук, без ног. И ни один ещё в её палате не умер, не покончил с собой – а такое, увы, случается. Поправляются у неё все! Встают на протезы и костыли, идут учиться…

К супруге можно будет ещё приглядеться при случае. Но это – не к спеху: она же молодая женщина, как только обстоятельства позволят, захочет родить. Ну, а уж только после этого…

Бродов отложил папку, перешёл к делам других претендентов. Но его долго не оставляло необъяснимое ощущение, что молодой военврач и его супруга ещё сыграют неведомую положительную роль в его собственной судьбе.

Николай Иванович закрыл очередное дело, распрямил спину, повёл плечами: всё затекло от долгого сидения за столом. Много кандидатур – это хорошо: есть из кого выбирать! Он уже собрался завязать тесёмки на папке, отодвинуть её в сторону и потянуться за следующей, когда почувствовал отчётливое прикосновение к ладони левой руки. Как будто его взяли за руку – робко, но вместе с тем настойчиво. Он даже оглянулся рефлекторно. Шевельнул рукой, слегка сжал пальцы – ощущение только усилилось.

Что ж особенного? Затекла рука. Нужно бы растереть, размяться и забыть. Но Школа научила своего руководителя относиться внимательно и с уважением к необычным ощущениям. В данном случае слишком явственным было прикосновение ладони – тёплой, небольшой… и страшно знакомой!

Да, различив так ясно прикосновение, глупо было бы не понять, чьё оно. Что же случилось?!

Николай Иванович подавил первый естественный порыв схватить телефон, срочно вызвать к себе Лиду с Женей и задать им этот вопрос. Во-первых, если они в данный момент – на приёме экстренной информации, нельзя их отвлекать. Во-вторых, раз Таисия лично от него ждёт участия и эмоциональной поддержки, значит, контакт, который она сейчас установила, надо не прерывать, а удерживать ровно столько, сколько ей понадобится.

Он осторожно откинулся на спинку, прикрыл глаза. Мысленно произнёс: «Я здесь, девочка», без особой, впрочем, надежды, что сумеет довести это простое послание до адресата.

Что ж у тебя, Таська, происходит? Без толку задавать вопросы, если ты не умеешь слышать ответы. Тёплая ладошка будто вздрогнула и сильнее стиснула его руку. Тася, да что с тобой?!

Но ведь ясно как день: она напугана.

В тот же миг тёплое прикосновение сменилось прохладным дуновением: контакт прервался.

Не в силах усидеть на месте, Бродов вскочил, игнорируя телефон, и в два шага оказался за дверью кабинета. Скороговоркой дал указания секретарше:

– Вызовите ко мне Ольгу Семёновну. Пусть ждёт. Я – у дежурных.

В так называемой «комнате дежурных» сидела в кресле Лида, уютно подобрав ноги и склонив русую голову над медицинским учебником. От девчонок никто не требовал, чтобы они во время «дежурства», то есть ожидания возможного экстренного вызова от Таисии, а то и от Игоря, отложили в сторону любые дела. Это дало бы обратный эффект: усталость от безделья, отупение всех чувств. Нет, от них требовалось находиться в часы дежурства в тишине и одиночестве и, чем бы ни были заняты, помнить об основной задаче, чутко «прислушиваться»…

Ещё прошлой зимой Бродову рассказали по случаю, как проводили время дежурства лётчики английской авиационной части, стоявшей под Мурманском и обеспечивавшей вместе с нашими прикрытие первых конвоев. Удобные кресла, лёгкая болтовня, настольные игры и даже патефон. Полное пренебрежение формализмом не «размагничивало» англичан, а, наоборот, поддерживало весёлый боевой настрой, внося разнообразие в скучный процесс ожидания. Звучало всё это непривычно, шло вразрез с нашими строгими правилами и традициями любого дежурства, но интуитивно понравилось Бродову.

Психологи вынесли заключение: если человеку заранее сформировать установку на внимание к ключевым стимулам, то есть на преимущественное восприятие малейших крупиц той информации, ради которой он и дежурит, то от побочных занятий чем-то второстепенно интересным выйдет даже польза. Развлечения скрасят монотонность ожидания, от которой, случается, и люди тренированные засыпают даже стоя.