Черные крылья Бога

Восхитил антураж: на ней были ослепительно белое полумонашеское одеяние, капюшон небрежно откинут назад, рыжие волосы уложены короной. Мне говорили, что когда она выходит из монастыря, переодевается в черное.

Черная Мать.

Так ее вроде по деревням окрестным зовут.

А за спиной, на белой стене, на длинном черном кожаном ремешке висели мужские фаллосы разной степени засушенности.

Один был совсем свежий.

Ну и что.

И не такое видали.

По обе стороны неистовой Матушки застыли две амазонки в белой униформе с тяжелыми «Стеблиными» в предусмотрительно расстегнутых белых кожаных кобурах.

Н-да.

Я прошел в глубь просторной кельи и небрежно рухнул в единственное свободное кресло.

Мучительно хотелось курить, но это было бы уже явно слишком.

И так мое поведение можно было расценить как верх наглости.

Пупырь, по крайней мере, зашипел.

Насрать.

Я поглядел Тамаре в глаза.

Ее взгляд было нелегко выдержать даже мне.

– Ну, здравствуй, Тамара…

– Здравствуй, Гор, – голос ее был ровен и бесстрастен. Я подобрал ноги под сиденье кресла и наклонился вперед, слегка смещая центр тяжести. Со стороны это должно было выглядеть вполне естественно. – Уж и не думала, что удастся свидеться…

Я пожал плечами:

– Знаешь, я тоже. Мы искали тебя тогда…

– Я знаю, – едва уловимым движением она поправила рыжий локон. – Я не хотела, чтобы вы меня нашли. А раз я не хотела, вы и не могли найти. Никогда.

…Я бы на ее месте не был так самоуверен.

Если б тогда к нам тогда не пробились полуразбитые части РЭК, если б там не было такого количества раненых…

Но это – так.

Детали.

По большому счету, никому не интересные.

Я промолчал.

– Ты из прошлого, Гор. Ты не виноват, и все же такие как ты должны уйти. Чем раньше, тем лучше. Но пока вас много, я вынуждена мириться с этим. Он, – она кивнула в сторону Пупыря, – рассказал мне о вашей беде. Что ж. Я могу помочь. Но за каждый воз продовольствия вы мне будете привозить десять мужчин. Молодых. Здоровых. Не наркоманов и не отребье. Закованных в наручники и с отрезанными языками. Это не условие для переговоров. Это ультиматум. Вам нужна еда, мне – инструменты для размножения. Первых я возьму уже сейчас. Это те, кто пришли с вами. Вас троих я отпускаю. Вам дадут образцы продовольствия и проводят до безопасной дороги. Это все.

Я отвлекся от созерцания фаллосов за ее спиной и снова посмотрел ей в глаза.

Размял кисти рук.

– Тамар. Там, во флигеле, в числе прочих – Андрюша Шпак. Ты должна его помнить по Осетии. Он…

Она хмыкнула, и ее взгляд наполнился презрением.

Изящно проведя точеной кистью руки по рыжей гриве волос, она повернулась вполоборота и небрежно кивнула в сторону свежеотрезанного фаллоса:

– Это – его. Он имел наглость познать меня когда-то давно. И не оплодотворил. Это карается смертью…

Стоявшая слева от стола амазонка что-то заподозрила, и поэтому нож для резки бумаг выбрал именно ее горло.

В Тамариных глазах плеснулся испуг.

Что ж, я еще никому не ломал шею с таким неподдельным удовольствием.

Единственное, чего я боялся, так это того, что не успею, и вторая охранница убьет меня раньше, чем я услышу этот восхитительный хруст.

Но и она не смогла мне помешать, правда, по другой причине.

Тяжелая эмблема Крыла с петлицы Ивана перебила ее горло еще в тот момент, когда я только тянулся – в броске – к великолепной, точеной шее Тамары, к этим черным, до смерти испуганным глазам, в которых так и застыло недоумение.

Навсегда.

Хм-м…

А я и не знал, что эмблемы с петлиц «крылатых» можно использовать как сюрикены.

Надо учесть.

На будущее…

В углу попытался завизжать Пупырь, и мне пришлось его слегка придушить.

Иван уже вынул «Стеблины» у мертвых амазонок и, когда я чуть приотпустил депутата, протянул один мне.

– В-вы-ы… – снова попытался завизжать этот недоумок, но я решительно двинул его по зубам тяжелой, затянутой в удобную резину рукоятью лучшего в мире оружия.

– Мы – уходим. Сейчас же. А ты – можешь оставаться.

Надо отдать ему должное – соображал мерзавец достаточно быстро.

Мы переглянулись.

Иван прижал палец к губам и кивнул в сторону двери.

Я тут же взял ее под прицел, а он начал быстро и методично обыскивать ящики письменного стола.

Через некоторое время я услышал его удовлетворенное хмыканье.

Там был еще один пистолет.

Подарочный экземпляр, в коробке темного вишневого дерева.

Но не это главное.

Помимо самого ствола в обитых темно-синим бархатом углублениях лежали два длинных вороненых цилиндра.

Это была не просто удача. Видимо, Бог в то утро тоже почувствовал себя немного десантником…

Мы навинтили глушители, и я решительно распахнул дверь в приемную…

…Не буду рассказывать, как мы добирались в Москву.

Во многом нас спасло то, что часть отряда по моему приказу не пошла в монастырь, а отсиживалась по окрестным лесам.

Вместе с техникой и оружием.

И тем не менее, от личного состава того отряда осталась в лучшем случае треть.

Амазонкам было далеко до настоящих солдат, но их было много, и их вела ненависть.

Джипаки мы потеряли.

Все.

Пропала и так необходимая нам навигационная система с картами.

От Торжка мы шли уже только на байках, причем, шли – это мягко сказано.

Удирали.