Черные крылья

– Никогда не думал, что ты станешь пресмыкаться и елозить, – выговорил Воронья Лапа, и птица испустила три каркающих смешка.

Я поклонился. Кровь стекала из разорванной руки, сочилась по пальцам. Кусок моего мяса пристал к перьям. Ворон подцепил его и проглотил. Эзабет перестало трясти. Она перекатилась на бок.

– Господин, ты оставил нас? – спросил я.

– Мне что, отвечать перед вами? Я не отвечаю ни перед кем! Галхэрроу, заткнись и делай, что приказано. Наглый пьянчуга. И ради чего ты меня отрываешь, когда творятся такие дела? Да я сотру тебя в порошок за наглость!

Я свел ноги вместе, оперся спиной о стену. Жарило так, что пришлось закрыть глаза.

– Не сотрете. Я вам нужен для чего-то. И она тоже.

– Ты смеешь угадывать мои намерения? Ты знаешь, отчего я презираю тебя и всю вашу хныкающую породу? За вашу наглость, за безумную дерзость, за высокомерие. Я был старым, когда еще ваши прабабки сосали материнское молоко. Я дрался с Глубинными королями уже тогда, когда ваша порода еще не научилась говорить. Да ты и представить себе не можешь, сколько веков тянется эта война.

– Без помощи мы все умрем, – сказал я.

– Муравьи рождаются и умирают. Пусть вымрет один муравейник – вид выживет. Вся твоя жизнь, опыт, знания, все, что ты имел или будешь иметь, – просто дуновение ветра над равниной. Мимолетный шорох, почти сон, мгновенно пролетевший и тут же забытый.

Ворон отвернулся, стряхнул с крыльев засохшие ошметки крови и мяса, засеменил к Эзабет. Та приподнялась, села.

– У тебя что, нет работы? – прокаркала птица.

– Она закончена, – дрожащим голосом медленно выговорила Эзабет. – И результат ее таков, что Машина Нолла – ложь.

Ворон, похоже, потерял интерес к Эзабет и повернулся ко мне.

– Сюда идет Шавада. Но он не нападет до тех пор, пока не уверится в своей безопасности. Он еще боится Машины. Задержите его, сколько сможете.

– Шавада? Сюда идет Глубинный король? – пробормотал я.

У меня все заледенело внутри, челюсти чуть двигались. Ворон не ответил. Словно набитое стружками чучело на ветру, он завалился на бок и больше не двигался. Спустя пару секунд он занялся ленивым пламенем, зашипел, затрещал и зачадил. Я посмотрел на свою руку: по-прежнему в крови, но ворон на месте, разорванная плоть затянулась. Весь жар ушел в тело ворона, и в комнате резко похолодало. В глаза будто насыпали песок Морока.

– Ты в порядке? – спросила Эзабет.

Она оправилась быстрее меня. Я пока мог только сидеть и тупо глядеть в пустоту перед собой.

– Шавада, – пробормотал я. – Идет сюда. Глубинный король.

– Я знаю. Мы должны остановить его.

– Мы не сможем, – прошептал я. – Он придет и возьмет нас. Поставит клеймо. Превратит нас в рабов.

Эзабет вытерла простыней кровь с моей руки, потом снова провела пальцами по татуировке ворона.

– Ты когда-нибудь думал о том, что Глубинные короли и Безымянные – две стороны одной монеты? Мне кажется, один из них уже заклеймил тебя.

Что ж, не поспоришь.

Эзабет чистила мою руку, я глядел в окно на полыхающие бронзовые расщелины в небе над Мороком. Что у нас осталось? Пара тысяч солдат, неработающее оружие и один неестественно могучий спиннер. Против Глубинного короля – сущий пустяк. У лягушки и то больше шансов пережить встречу с выдрой. И у мыши – встречу со львом.

Дурной расклад.

Глава 33

Полдень подкатил быстрее, чем я ожидал. Драджи отступили. Пылающие буквы на цитадели объявили всем и вся:

«МАШИНА НОЛЛА УДАРИТ В ПОЛДЕНЬ».

Мне такое объявление показалось не слишком разумным. Хотя не важно. Оно может и помочь: нагонит панику на драджей, заставит отступить. Но так или иначе, до полудня им не уйти из зоны поражения. С другой стороны, они могут от отчаяния плюнуть на все и кинуться на стены, надеясь взять их до того, как мы разнесем все перед крепостью.

А, плевать на все скопом и в отдельности. Мне уже стало все равно.

Эзабет глядела на меня с лестницы, сжимая в руке исчерканные страницы. Я не понял, о чем она думает. Да я и никогда не понимал. И мне надоело не понимать ее. Я высказал все, что думаю о ней и ее манере использовать меня. Верней, почти высказал.

У меня не осталось людей, кроме Ненн и Дантри. Графу я велел идти к сестре и помогать ей. Нам больше пользы от пера в его руке, чем от меча. Хотя меня и злили его наивность и жуткая шевелюра, я знал: если его убьют, мне будет жаль. Очень. А Ненн не убедишь оставить стену и тех, кто еще держался на ней. Интересно, доведется ли увидеть Ненн снова? Время поджимает. Скоро у нас не останется никого и ничего.

Пройти к ядру Машины – наш единственный шанс. На что я надеялся, не понимал и сам. Если уж инженеры Ордена не смогли открыть дверь и умерли подле нее, какие шансы у меня?

Впрочем, сколь угодно малые шансы все же лучше, чем нулевые. И я двинулся к цитадели.