Черные крылья

Офицеры принялись обсуждать приготовления к запуску Машины. Я не мог это слушать, развернулся и ушел. Должно быть, младшие клерки в кабинете снаружи слушали разговоры. Ублюдки хватали все мало-мальски ценное, паковали в наспех сооруженные мешки из плащей и удирали. Думаю, они достаточно поднаторели за время работы, чтобы понять, отчего упрямится маршал. А когда свои затевают свергать своих, самое время пуститься в бега. В конце концов побегут все.

Все, конец. Трудно поверить, но и в самом деле конец всему, что я знал. Конец войне. Время все превращает в пыль, но все надеются, что финал настанет не при них. Кем был я до Границы? И где тот прежний «я»? Как и говорила Эзабет, он канул в небытие. Таким, как я, больше не видать лета. И что делать? Сдаться, встать на колени и ждать, пока изменишься? Служить врагу, с которым воевал столько лет, превратиться в раба и отправиться на завоевание новых земель, чтобы разносить зло? Я скорей сдохну. Чем, собственно, и исчерпываются мои жизненные сценарии.

Я нашел Эзабет, взял ее за искалеченную руку и молча повел на второй этаж таверны, в свободную комнату. Солдаты заухали и радостно загалдели. Наверное, подумали, что я хочу перепихнуться напоследок.

– В чем дело? – спросила Эзабет.

– Они только что выкинули Железного Козла из стойла, – выговорил я, тяжело дыша, раскрасневшийся и потный от бега. – Ублюдки устроили переворот!

Я грохнул кулаком по кровати. Та оказалась неприятно пружинистой.

Эзабет тяжело опустилась в кресло, прикрыв ладонью глаза.

– Может, они не видели другого выхода? Маршал никогда бы не сдался, никогда бы не ушел с границы, даже если это стоило бы ему жизни всех мужчин, женщин и детей пограничья.

– Сдаться уж точно не выход.

– А у нас есть выбор? – спросила она, глянув на меня из-под маски. – Святые духи, я старалась изо всех сил. Но я так и не узнала, как открыть дверь к ядру Машины. Я не могу сломать охранные заклятия Безымянного. Может, если бы у меня было больше времени, ресурсы Ордена, я и смогла бы разгадать… Но здесь и сейчас? Машина Нолла – сплошная ложь. Может, она всегда была лишь ложью.

Я плюхнулся на кровать, охватил голову руками. Так душно и тяжело, жжет глаза, льдом сперло глотку. Я болен, измучен, разочарован. Но я не могу сдаться. На то у меня нет воли. Пока.

– Мне нужны ответы, – сказал я. – Надеюсь, ты поможешь мне добыть их?

– Я сделаю, что смогу.

Как обычно – такая уверенная, спокойная, готовая. Ее сила будто заполнила пустоту во мне – солидная, крепкая, тяжелее и больше самой Эзабет. Я закатал рукав и показал ей ворона. Когти птицы обвились вокруг рукояти меча. Ворон, казалось, излучал угрозу.

– Мне нужно поговорить с Вороньей Лапой. Ты можешь вызвать его?

Эзабет ущипнула мою руку, провела пальцами по бугристой, шелушащейся коже.

– О духи милосердные, зачем он учинил такое с тобой?

– Я заплатил долг. Мне нужно поговорить со стариком. Ты можешь использовать татуировку, чтобы вызвать его?

– Это магия Безымянных. Она совсем не похожа на магию спиннеров. Я не знаю, как справиться с ней.

– А можешь попытаться?

Она задумалась, водя пальцами по контурам татуировки – так легко, осторожно, нежно. На мгновение у меня перехватило дыхание. Она поправила канистру у пояса.

– Я могу выжечь его из тебя, – нерешительно выговорила она. – Но будет больно.

Я снял пояс и наложил жгут на плечо, словно Эзабет собиралась ампутировать мне руку. Что не исключено.

– А что мне терять? – спросил я и посмотрел ей в глаза – холодные, решительные.

Черт, в этих глазах можно утонуть.

Свет полыхнул в мою руку. Эзабет не стала ждать, пока я подготовлюсь, не подала сигнала, но просто взялась за работу. Было больно. Очень. Свитый и загнанный в канистру фос хлынул в мою руку, и, хотя она засияла белым золотом, я отчего-то знал: это свет Клады, холодной, голубой и спокойной. Правда, при такой интенсивности в ее свете не осталось ни прохлады, ни покоя. Загоняя фос в мою руку, Эзабет прямо-таки лучилась им, он шипел, втекая, – и вдруг раздался жуткий звериный рык.

Из моей руки выдралась голова ворона, липкая, злобная и черная как ночь. Глаза-бусины дергались во все стороны. Ворон выпрыгнул наружу. Невидимым разрядом Эзабет смело со стула, она упала и забилась в конвульсиях. Меня отшвырнуло тоже. Здоровенная черная птица кинулась к ней, приземлилась на груди, широко раскинув крылья, раззявив клюв, словно ворота в ад.

– Кто посмел?! – прорычал ворон жутким голосом Вороньей Лапы.

– Господин! – выдохнул я.

Ворон повернул голову. Птичьи глаза всегда одинаковы, но мне показалось, что ворон смотрит на меня с откровенным презрением.

– Галхэрроу?

– Не трогайте ее, – прохрипел я.

Воздух вокруг стал сухим и жарким, как в печи. Легкие горели огнем.

– Она та, за кем вы послали меня. Велели защитить. Вытащить.

Птица посмотрела на меня, склонив голову набок. С ее клюва капала моя кровь, шипела на разогретом дереве пола. Ворон замахал крыльями.

– Чего ты хочешь? У тебя же есть стена, чтобы защищать ее!

– Машина Нолла не работает. Мы все трупы. Помогите нам. Пожалуйста. Прошу вас.