Черные крылья

На мгновение на меня нахлынула память о том лете, о нас, беспечных детях на речном берегу, смеющихся, сдувающих пух с одуванчиков. Я будто снова стал юным, словно тысячи жизни не вытекли чужой кровью из-под ногтей, словно Эзабет не была изменницей, и, скорее всего, сумасшедшей.

– …Хорошо, если бы здесь был мой брат, – наконец сказала она. – Он – наш семейный философ. Однако мне сейчас его математика пригодилась бы больше, чем его представления о морали. Но он где-то в Мороке.

– Он солдат?

– Нет, – ответила она и рассмеялась. – Хотя, наверное, служба могла бы ему понравиться.

Смех странно звучал сквозь маску.

– Пройти даже десяток шагов по Мороку требует немалого мужества. Он, должно быть, отважный человек.

– Просто он считает, что его дело стоит риска. Хотя, наверное, это и есть отвага.

– А как насчет вас? Ведь вы рискуете своим именем, честью и жизнью. Зачем?

Эзабет отвернулась, всматриваясь, и наконец указала на мануфактуру Эроно, едва видневшуюся за краем города.

– В городах-государствах сто тридцать три больших и малых мануфактур фоса. Они дают нам свет, тепло, очистители воды, коммуникаторы. Но мы забываем о том, что за каждой ниткой энергии – человек у ткацкого станка. «Таланты» работают ночь за ночью до тех пор, пока не ломаются их тела и рассудки. Затем кто-нибудь приставляет им пистолет к затылку и высылает семье то, что здесь считается компенсацией за потерю любимого человека. Я помогала Малдону, потому что хотела помочь «талантам». Я хотела удостовериться в том, что их жертва не напрасна.

– То, что делают с «талантами», не нравится никому, – согласился я. – Но разве есть выбор?

Эзабет покачала головой.

– У меня была подруга в университете. Ее звали Тесса. Простолюдинка, но поразительно умная и талантливая. Она выиграла стипендию на обучение. И потом у нее случилась вспышка. Выплеск магии прямо в аудитории. Чепуха. Тесса всего лишь подпалила себе бровь. А на следующий день за ней пришли и, как того требовал закон, увезли ее на мануфактуру.

Эзабет охватила себя руками, поежилась.

– Тесса продержалась всего четыре года. Хоронить было почти нечего. Она превратилась в иссохший скелет. Она не узнавала родителей. Свет забрал у нее даже их.

У меня не очень с умением утешать и сочувствовать. Я просто кивнул.

– Я не настолько наивна, чтобы не понимать значение работы «талантов», – сказала Эзабет. – Многие отдали свои жизни за то, чтобы стояла граница. Но нельзя разбрасываться жизнями для того, чтобы набить карманы богатеев!

Поддерживаемый пятнисто-угреватым учеником, явился Отто Линдрик. Он не выказал особой радости, обнаружив меня в своем доме. Я его за то не виню.

Эзабет объяснила, как они познакомились с Линдриком. Он перевелся в город из провинциальной мануфактуры после смерти прежнего бухгалтера Ордена. Обстоятельства гибели были подозрительными. А когда Линдрика сделали ответственным за поставку катушек с провинциальных мануфактур к ядру Машины, он обнаружил расхождение в снабжении фосом. Линдрик открыл их Малдону, выдающемуся спиннеру, эксперту по фосу, известному своей нелюбовью к правящей верхушке. Отто доверял Малдону. Линдрик не представлял то, что откроет Малдон, и что открытие сделает с его рассудком.

– Вы не сказали княгине Эроно, где леди Танза, – с удивлением констатировал Линдрик.

– Это да. Я просто отправился домой и как следует поразмыслил. Деньги нужны, это да, но судьба и дела Эзабет нужнее и важнее. Я не привык бить в спину, в особенности спящих и беспомощных, – процедил я. – Если я подумаю, что вы работаете на врага, я приду к вам в открытую.

Эх, хорошо сказано и к месту. Хотя вранье, конечно. Я бил в спину беспомощных и спящих не раз и не два.

– Кто-то могущественный послал поджигателей в дом Малдона. – Продолжил я. – И потому я не могу доверять никому. Мы пойдем медленно и уверенно. Мы исключим возможности одну за другой, а не понесемся сломя голову навстречу пушкам.

– Орден отказался собраться для того, чтобы снова слушать Эзабет, – сообщил Линдрик.

– Маршал Венцер тоже отказался давать мне аудиенцию, – добавила Эзабет. – Даже кузина, хотя и уверяет, что разделяет мои опасения, не помогает ничем. Раз они отказываются слушать, я пойду напролом. Если мне не оставят другого выбора, я обнародую свои результаты.

– Я понимаю ваше нетерпение, – выдержав паузу, произнес я. – У вас и в самом деле может быть что-то сногсшибательное. А может, все и не так, и вы ошиблись с вычислениями. Не мне судить. Но если вы опубликуете, как думаете, что ваши слова сделают с людьми?

– Люди должны знать, – сурово отрезала Эзабет.

Да уж, гибкость, как у лома.

– Ни хрена люди не должны знать, – сообщил я ей. – Даже если это правда, хоть я и, мать его, надеюсь, что все это лажа. Нельзя такое говорить обычным людям. У них нет мозгов воспринять такое.

– Вы совсем не уважаете своих соотечественников? – холодно осведомился Линдрик.

Я уловил иронию и намек на то, что я вчера учинил с бухгалтером Ордена.