Черные маски

Белобрысый парнишка пятнадцати лет, арестованный за убийство отчима, враждебно взирал на обитателей камеры, в которую его привели конвоиры. Тимур как можно добродушнее улыбнулся ему и пригласил сесть рядом. Разговор длился до поздней ночи, во время которого несколько раз пили чай с конфетами и печеньем, заблаговременно припасенными Тимуром от очередной продуктовой передачи. Ночью парнишка уснул с улыбкой на лице, а на следующий день, когда Тимур стал его учить азам самбо, тот полностью расслабился и уже наравне общался со всеми сокамерниками. За несколько дней он настолько сильно привязался к Тимуру, слушая его рассказы о работе сыщиков, о раскрытии какого-нибудь загадочного убийства, что однажды спросил:

– Я тоже хочу стать сыщиком. Это возможно?

Тимур не стал над ним смеяться, не сказал, что путь в милицию ему заказан как судимому, а со всей серьезностью ответил:

– Трудно сказать сейчас, сидя в этой камере. Никто не знает, как жизнь повернется завтра, а свои надежды ты никогда не теряй.

Через месяц парня осудили, дали условный срок. Учли, что пьяный отчим сам спровоцировал драку. А еще через месяц от него к Тимуру пришла весточка, что он поступил в ПТУ и намерен начать новую жизнь.

«Если я в этом изоляторе спасу хоть одну душу, то можно считать, что не зря посидел», – тепло подумал он о белобрысом парнишке.

После полугода отсидки Тимур получил уведомление о том, что уголовное дело направлено в суд. Узнав, кто судья, он немного приуныл. Судья Страхова наводила страх на подсудимых, и не только созвучностью фамилии. Она давала всем по самому максимуму, никакие доводы защиты о смягчающих обстоятельствах не принимала к сведению. Шлихов, узнав о судье, протянул:

– Да-а, дела плохи. Это проделки гэбэшников, специально подсунули ей дело. Но есть одна хорошая новость…

– Говорите, не томите! – нетерпеливо воскликнул Тимур.

– Она исключительно честный и принципиальный человек, на нее давить бесполезно. Вот тут гэбэшники просчиталась. Если дело шито белыми нитками, то маленький шанс на оправдание есть.

– И то хорошо, надежду терять не будем.

Через месяц начался суд, который длился два месяца. Защита раз за разом разбивала доводы обвинения, а точку в деле поставили сами «лжепотерпевшие». На вопрос судьи, как они опознали всех милиционеров, Краснов ответил, что в министерстве безопасности им предъявили фотографии оперативников и велели опознать их во время следствия. Судья ничего не сказала, а когда вернулась из совещательной комнаты, вынесла свой вердикт – полностью оправдать по всем статьям всех четырех сыщиков, арестованных Овчинникова и Косолапова (Константина) освободить из зала суда.

Так, отсидев девять месяцев и один день, Тимур вышел на свободу, Константин же пробыл в следственном изоляторе на месяц меньше.

Увидев своих друзей и коллег возле входа в суд, Тимур крикнул:

– За девять месяцев рождается человек, я сегодня родился заново!

– В таком случае я родился недоношенным! – вторил ему счастливо улыбающийся Константин.

В этот же день прокурор республики вызвал к себе начальника УВД.

– Кеша, пройдем в комнату отдыха, попьем чайку, – сказал он. – Надо переговорить.

Когда чай был уже налит, прокурор спросил:

– Что, твоих ребят оправдали? Надо было этого ожидать! Наш охламон Карлушин напортачил с делом, сейчас расхлебывать… Когда возбуждал уголовное дело, я же предупреждал, что оно хлипкое, а он: «В суд пойдет железно, все доказательства есть!» Идиот, я с ним буду расставаться, это не первое его загубленное дело. Кстати, Кеша, он же твой дознаватель бывший. Может, его обратно заберешь? – улыбнулся он.

– Никогда в жизни! – в ответ усмехнулся начальник УВД. – Своих идиотов хватает.

– Ты же сыщиков не уволил во время следствия, они продолжали получать зарплату?

– Да, получали среднюю зарплату. А не за что было увольнять, пока на руках не буду держать приговора суда, что они виновны. Любого другого милиционера, взяточника там или вымогателя, который работает только на себя, я тотчас же уволил бы, а этих сыщиков – ни за что: они болели за дело, отчего и пострадали. Формально я прав, что не уволил их, по закону надо было дождаться решения суда. Вот и дождался, слава тебе, господи!

– Я к чему клоню-то… – Прокурор отпил чай, смачно захрустел корочкой лимона. – Мы не будем опротестовывать оправдательный приговор, а твои ребята пусть не подают иск о возмещении материального и морального ущерба. Они же получали зарплату во время следствия, хотя и не работали, так что большого ущерба им не нанесено. Как мое предложение?

– А то, что они почти год отсидели в тюрьме? Это что, не ущерб? А потраченные здоровье и нервы, репутация? Как мне убедить их отказаться от того, чтобы восторжествовала справедливость?

– Кеша, давай не будем ссориться, – примиряющим голосом произнес прокурор. – Объясни ребятам, что так надо. Нам вместе работать дальше, раскрывать убийства, бороться с организованной преступностью. Они тебя поймут, ты для них авторитет.

– Хорошо, переговорю, попытаюсь их уговорить.