Черные паруса

Как будто повторение этих слов на манер молитвы могло каким-то образом исполнить ее надежду.

* * *

На большой тележке мы пошли по первому туннелю наверх, миновали безмолвного робота, на которого у меня так и не поднялась рука, и уже через несколько минут были в катере. Хлопоча над органами управления, Фура заодно включила трещальник, настроила на общий канал и добавила мощности усилителю, чтобы ловить болтовню двадцати тысяч миров Собрания. Мы отлично видели его в иллюминаторах катера. Искрящийся, мерцающий свет Старого Солнца, все оттенки рубинового и пурпурного, блеск и переливы всего, что было для нас родным и привычным, – всего, что мы решили оставить позади.

Фура крутила ручку трещальника, и в динамике скреблись голоса. Декламация, смех, взрывы мелодий и песен, истерический надрыв спортивных комментаторов, трели шифрованных передач, бубнеж учреждений и предприятий – все это заполняло вакуум внутри Собрания.

– Порядок, – сказала она, поворачиваясь к нам. – Прошло уже полчаса после того, как… это случилось. По всем каналам ничего из ряда вон выходящего, обычные дела.

Но тут из трещальника вылетело слово, от которого мы все похолодели.

Пистоли.

Она проскочила этот канал, а соседних было так много, что пришлось долго возиться с настройкой. Но информационный фон уже заметно изменился. Были прерваны сериалы и музыкальные передачи, умолкли спортивные комментарии. Шифрограммы звучали все резче и чаще, и это был уже не будничный обмен, а срочные просьбы о разъяснении.

И у многих фраз теперь было нечто общее.

Пистоли.

Пистоли и пистоли.

Пистоли, пистоли и снова пистоли.

Сообщения об аномалиях, усиливающиеся слухи о беспорядках и неразберихе. Банки и торговые палаты призывают к спокойствию. Граждан просят вести свои дела в обычном режиме. Чрезвычайная ситуация находится под надлежащим контролем, очень скоро будет восстановлена нормальная деятельность.

– Я этого не хотела, – жалобно проговорила Фура, обращаясь ко мне и только ко мне, как будто я могла отменить всю цепочку действий, которая привела к этой катастрофе. – Я хотела только узнать. Мне нужно было узнать.

– Ну и дела, – сказала я, и Прозор с Лагганвором молча посмотрели на меня. – Теперь все на волоске. Если пистоли и впрямь трансформировались, то разорваны все связи. Богатые, вероятно, останутся богатыми после пересчета всех денег. Конечно, не все – кто-то понесет убытки, а кто-то, все вложивший в малое количество пистолей с высоким номиналом, и вовсе вылетит в трубу. И наверняка есть те, кто еще вчера был беден, имел в буквальном смысле один пистоль, а теперь они богачи, какими были мы когда-то на Мазариле. Если не богаче.

Фура сглотнула:

– Банки обещают, что все исправят.

– А что еще они могут сказать? Слово банков – единственное, что удерживает Собрание от полного хаоса. Но готова поспорить: они знают о происходящем не больше, чем мы. И мечутся в поисках ответов.

– Ползуны знают, в чем дело. Наверняка знают.

– Возможно, ползуны знают, – мягко поправила я сестру. – Но из этого не следует, что они способны все исправить. Посмотри правде в глаза, Фура. Ты хотела слегка встряхнуть ситуацию. Что ж, тебе это удалось. То, что сейчас начинается… По сравнению с этим любой финансовый крах похож на приятный ветерок в летний день.

Она все еще крутила ручку настройки. Гул голосов, настойчивых и панических, продолжался. Но в нем стали появляться пробелы – шипение и треск пустых частот. Некоторые станции выключились.

– Этого не может быть, – сказала Фура. – Это не конец.

– Может, и не конец, детка, – наконец проговорила Прозор. – Но ничего хорошего ждать не приходится, тут уж без сомнений.

У Фуры дрожали руки. Она была не в том состоянии, чтобы произвести стыковку, поэтому я уговорила ее уступить кресло управления и закончила процедуру сама, задвинув нас хвостом вперед в пасть «Мстительницы». Через некоторое время Сурт и Тиндуф загерметизировали стыковочный узел, и мы получили возможность перебраться на борт корабля. Мы сняли скафандры, почти не разговаривая, а потом вся команда собралась на камбузе. Доктор Эддралдер и Меррикс уже сидели за столом, магнитные кружки перед ними выглядели нетронутыми. У отца и дочери был встревоженный, растерянный вид. Страмбли, расположившаяся за пультом отремонтированного трещальника, крутила ручку настройки, прыгая с одного забитого помехами канала на другой.

– Сперва мы подумали, что Старое Солнце раскашлялось, – объяснила Страмбли, и, судя по тону, она была взволнована не меньше остальных. – Солнечная буря глушит передачи. Но ведь она тут ни при чем, да? Мы кое-что услышали, прежде чем смолкли станции. О том, что пистоли сходят с ума. Не один и не два канала – все об этом кричали. Мол, в один миг стоимость денег сделалась непонятной. Конечно, я не самая сообразительная разумница из тех, кому довелось выйти в космос, но…